— Пусть войдут, — сказал наконец Келль.

Казалось, он еще колебался, но тем не менее шагнул в сторону и жестом пригласил Мэрика и Дункана в дом. Прочие воины явно изумились такому решению, однако перечить не стали.

Внутри было просторно и почти пусто: только мягкие шкуры покрывали пол да стояло большое кресло с высокой спинкой, сколоченное из чурбаков. Это помещение явно служило парадным залом — Мэрик таких навидался без счету. Бросались в глаза развешанные на стенах луки и звериные головы. Один из этих трофеев когда-то был частью гигантского медведя — в его навек разинутой пасти целиком поместилась бы голова человека. Впечатляющая добыча.

Проем в дальней стене прикрывала занавеска, и за ней Мэрик мало что сумел разглядеть. Он ясно расслышал, как воркует младенец и молодой женский голос тихо напевает колыбельную. Затем пение стихло, и Мэрику почудилось, что из-за занавески кто-то с любопытством поглядывает в зал, однако рассмотреть подробностей не смог.

Келль уселся в кресло и, подперев кулаком подбородок, окинул гостей внимательным взглядом.

— Я видел вас обоих во сне, — пробормотал он, — а теперь вы здесь. Как это может быть?

— Это был не сон, — отрывисто бросил Дункан. — А вот это — сон.

Мэрик не стал бы вот так рубить сплеча, но, возможно, это было и к лучшему. Охотник взглянул на него, затем на Дункана, явно гадая, не шутят ли они. Видя, что никто и не собирался шутить, он нахмурился:

— Это не сон. Вы стоите передо мной, в моем доме, в поселке моего клана. Это все настоящее.

Прежде чем Дункан успел что-то ответить, Мэрик поднял руку. Шагнув к горцу, он коснулся плеча охотника и заглянул в глаза. В них было смятение. Келль не был уверен, что они говорят правду, и этого, пожалуй, было достаточно.

— Ты помнишь тот свой сон? — мягко спросил Мэрик. — Ты был Серым Стражем, так же как вот он, Дункан. Мы столкнулись с демоном, который заточил нас в Тени, — взмахом руки он обвел зал. — Это и есть Тень. Это твой сон.

Лицо Келля стало темнее тучи, и он вскочил с кресла, отбросив руку Мэрика. Охваченный смятением, он двинулся было к занавеске, которая прикрывала вход в соседнюю комнату, но так и не отдернул ее. Наклонив голову, он мгновение прислушивался к тому, как по ту сторону занавески плачет ребенок.

— Тогда как вы сюда попали?

— Сон можно прервать, — сказал Мэрик. — Именно это я сделал, когда понял, что к чему. И отправился искать вас. Нам нельзя здесь оставаться, и мы должны помочь Фионе.

— Фионе, — повторил Келль, словно пробуя имя на вкус. — Магичке.

Мэрик кивнул:

— Думаю, мы все спим.

— А может быть, мы мертвы. Может быть, это — Загробный мир. — В голосе Келля промелькнула тень надежды. — И вы — демоны, посланные, чтобы лишить меня последнего отдохновения.

— Ты действительно так думаешь? — спросил Дункан.

Охотник помолчал немного, размышляя, затем закрыл глаза.

— Нет, — сказал он мрачно. — Я знаю, что случилось с этим поселком, с теми, кто в нем жил. — Он открыл заблестевшие глаза и обвел зал уже ясным взором. — Я не приемлю лжи.

Младенец за стеной вдруг громко завопил, и Келль дернулся, будто его ударили. Он замер, прислушиваясь, лицо его побелело. Никто из них не шелохнулся.

— Тебе нужно проститься? — осторожно спросил Мэрик.

Келль покачал головой.

— Нет, — севшим голосом ответил он. — Я сделал это много лет назад.

Молодой вождь авваров превратился в Келля, каким помнил его Мэрик, — гладко выбритый, безволосый, в плаще с капюшоном и в кожаном доспехе. Глаза его из-под капюшона блестели мрачно и ярко. Миг спустя дом, в котором они стояли, исчез, и вокруг опять расстилалась безлюдная равнина Тени.

Дверь привела Мэрика, Дункана и Келля в гномье жилище. Потолки в этом доме были низкие, явственно пахло угольным дымом и тушеным мясом. Здесь жила большая семья; среди прочных стульев гномьей работы валялись детские игрушки и скатанные меховые одеяла, а стол был усыпан свитками пергамента. На всех стенах висели карты, и среди многих стран Мэрик узнал Ферелден. Большая жаровня, наполненная до краев раскаленными углями, озаряла комнату теплым оранжевым светом.

В комнату вбежал мальчик лет десяти — юный гном с копной непокорных рыжих волос. Вбежал и остановился как вкопанный — он явно ожидал увидеть не троих людей, а кого-то другого, и восторженное предвкушение на его лице сменилось неподдельным ужасом.

— Мам! Пап! — пронзительно завопил он. — Небогляды пришли!

— Люди?

Почтенного вида гномка, вытирая руки о фартук, вошла в комнату из полутемной кухни. Слышно было, как там булькает в горшке какое-то варево, и Мэрик заметил, что позади нее, боязливо выглядывая из-за материнских юбок, прячутся еще несколько детишек. Черные волосы женщины уже заметно перевитые сединой, были стянуты на за-в тяжелый узел, а на носу красовались очки. Точно же, какие носил дедушка Мэрика.

— Клянусь Предками! — воскликнула гномка. — И вправду люди!

Народу в комнате прибавилось. Вошел пожилой гном — поперек себя толще, лысый и с медно-рыжей бородой почти до пояса. Он опирался на палку, и вид у него был весьма солидный — так мог бы выглядеть ученый. Рядом с ним шел плечистый юноша. Его рыжая борода была заметно короче, зато любовно заплетена в косички.

Юноша, явно разгневанный вторжением незнакомцев, ринулся на них с кулаками. Пожилой гном ухватил его за рубаху и рывком оттащил назад:

— Погоди, Тэм! Не глупи.

— Что вам здесь надо? — сердито вопросил юноша.

Гномка шагнула вперед, замахав руками на ребятишек, которые прятались за ее юбками. Те отступили в кухню, но недалеко. Напряжение, возникшее в комнате, тем не менее пугало их, но страх боролся с любопытством. Женщина настороженно кивнула Мэрику:

— Человек, у нас нет ничего такого, что могло бы вам пригодиться. Не трогайте нас, не надо.

Мэрик примирительно поднял руки:

— Прошу вас, успокойтесь. Мы не сделаем вам ничего дурного.

Он оглянулся на Дункана и Келля, и те кивнули. Никто из них не хотел затевать ссору с этим семейством.

— Тогда ответьте на вопрос моего мальчика, — проворчал пожилой гном. — Что вам здесь надо?

— Отец, они пришли за мной.

Мэрик обернулся на звук этого голоса и, потрясенным, увидел, что в комнату вошла Ута. Ее длинная коса была расплетена, и рыжие волосы роскошной гривой рассыпались по плечам. На ней были простое гномье платье и плащ из тонкой кожи. Лицо ее было печально.

— Вам ни к чему их бояться. Это друзья.

— Друзья? — смятенно отозвалась пожилая гномка. — Ута, с каких это пор ты знаешься с людьми? Что еще за странности?

— Прости, мама, это трудно объяснить. — Ута повернулась к Мэрику и товарищам по ордену, кивнула. — Надеюсь, у вас все в порядке?