class="p">Он схватил каталог, встал и откинул назад волосы. Дилан вышел от Йена, покинув дом своего детства, судорожно глотая свежий воздух. Он сел на лошадь и поскакал прочь, не разбирая дороги. Лишь одна мысль не давала ему покоя: Грейс никогда не смотрела на него с такой любовью. Ни разу.

Глава 20

В ту ночь Дилан так и не появился в коттедже. Грейс прождала его несколько часов, но он так и не пришёл. На следующее утро он тоже не вернулся, и она решила, что Дилан остался на ночь у брата. Видимо, у них накопилось много неотложных дел.

Когда он заявился домой, было уже далеко за полдень. Изабель отправилась на ферму вместе с Молли, а Грейс высаживала герань на солнечном участке сада. Она не знала, что Дилан вернулся, и поняла это только тогда, когда его широкоплечая тень упала на участок земли, на котором она работала.

– Наконец-то! – с облегчением воскликнула она, повернулась к нему и встала, отряхивая грязь с рук. – Я уже начала беспокоиться.

Грейс посмотрела на Дилана и всё поняла. Он решил закончить их отношения.

Сердце отвергало эту мысль, но разум всё понял. Настал неизбежный финал. Грейс всегда о нём знала. Дрожь сотрясла её изнутри, и она обхватила себя руками, чтобы не разбиться вдребезги. Грейс попыталась убедить себя, что ошиблась.

– Я хочу, чтобы ты покинула мой дом, – сказал он. – Сейчас. Сегодня.

Не ошиблась.

Она опустила взгляд на пачку бумаг в его руке. На её глазах он бросил их в пустую корзину рядом с горшками с геранью. Документы и банкноты. Сверху на них приземлилось что-то маленькое и тяжёлое. Ключ.

– Почему? – спросила Грейс, пытаясь собраться с мыслями, но её разум заволокла густая, как дёготь, пелена.

– У меня есть охотничий домик в Уэльсе, который я унаследовал от матери. В нескольких милях от Оксвича, в Суонси. Он твой. Вот дарственная с моей подписью. Слуга и его жена присматривают за домом. Я написал им письмо, известив, что ты новый владелец и отныне будешь там жить. Среди бумаг ты найдёшь билет на пароход, чтобы переправиться через Бристольский канал и пятьсот фунтов стерлингов. Я послал срочное сообщение своим поверенным в Оксвиче, к твоему приезду они переведут остальные пятьсот фунтов на твой счёт. Там... по-моему, там есть сад.

Он запнулся на последнем предложении, и это чуть не сломило Грейс. Она глубоко вздохнула и сделала самое трудное в своей жизни, что оказалось даже труднее, чем уйти от мужа или увидеть лица сестёр. Грейс посмотрела в угольно-чёрные глаза Дилана.

– Почему ты так поступаешь? Почему? Из-за нашей вчерашней ссоры? Если так, то... – Она замолчала, поняв, что у неё дрожит голос. Ещё чуть-чуть, и она впадёт в отчаянье и начнёт умолять и задавать вопросы, как брошенная любовница. Грейс так не поступит. Дело было не в ссоре. Она выдержала его пристальный взгляд в ожидании ответа.

Но он так и не последовал. Дилан первым отвёл взгляд и наклонился, чтобы поднять корзину. Свободной рукой он расправил документы и собрал десятифунтовые банкноты в аккуратную стопку.

– Если тебе что-нибудь понадобится... – Он замолчал, его руки замерли. Грейс начала охватывать паника.

– Ты получила свой коттедж, – сказал Дилан вместо того, что собирался сказать изначально. Он небрежно протянул корзину и проговорил: – Вот. Уходи.

Когда Грейс не взяла её, он поставил корзину обратно на газон. Она знала, что он может вести себя холодно, но чтобы настолько! Дилан общался с ней в резкой манере и отказывался отвечать на вопросы.

– Я знала, что однажды всё закончится, – проговорила она. – Просто я не ожидала, что это произойдёт так скоро.

У неё болезненно сжалось горло, и она больше не смогла произнести ни слова. Дилан бросал её, как поступал со всеми своими любовницами. Что тут можно добавить?

Это был всё тот же мужчина, который так самозабвенно занимался любовью, словно боготворил Грейс, который мог одной улыбкой заставить женщину поверить во что угодно, который писал прекрасную полную любви музыку, и лишь сам Бог был способен составить ему в этом конкуренцию. Мужчина, который не задумываясь мог отправиться к шлюхе, но возненавидеть себя за это, потому что довёл дочь до слёз своим поступком. Мужчина, который вселил в Грейс желание жить и смеяться, но уничтожил всего несколькими словами, а потом одарил безразличным взглядом, словно она была незнакомой.

– Ты хотел застрелиться, – проговорила Грейс. – Зачем я тебя остановила?

Не в силах больше смотреть на Дилана, она отвернулась и бросила взгляд на герань, которую только что посадила. На всю жизнь ей запомнится именно этот оттенок красного.

– Ублюдок. Господи, – задохнулась она, – какой же ты ублюдок. Почему именно сейчас? Почему так? Без объяснений?

Бежали секунды, а Дилан так и не отвечал. Грейс обернулась и обнаружила, что он ушёл.

Грейс опустилась на колени. Ей хотелось заплакать, но боль была невыносимой. Она начала всхлипывать, давясь воздухом, который обжигал лёгкие. Грейс всё ещё не могла поверить в то, что он только что сделал.

Нужно взять себя в руки. Что, если Изабель вернётся домой и застанет Грейс в таком состоянии? Огромным усилием Грейс заставила себя прекратить рыдать.

Через мгновение она взяла корзину и поднялась на ноги. Грейс посмотрела на ключ, лежавший поверх стопки документов, и подняла его. Он был совершенно обычным, но она изучила его в солнечном свете, словно самую важную вещь в мире. Её охватила странная отрешённость, будто она наблюдала за собой со стороны. Руки и ноги онемели, но корнуольский здравый смысл возобладал. Грейс сжала ключ и положила его в карман. По крайней мере, ей есть куда податься. Главное постараться не думать о том, насколько мрачной казалась эта перспектива.

Она пролистала сопроводительные документы и дарственную, на которых стояло её имя, и посмотрела на аккуратную стопку банкнот. Ей захотелось отправиться за Диланом, кинуть всё это ему в лицо и снова назвать ублюдком.

Но она этого не сделала. Грейс взяла документы, запечатанное письмо и ключ. Всё, как они и договаривались с самого начала, и если он решил расторгнуть их сделку досрочно, глупо отказываться от денег и коттеджа. Где-то же нужно будет поселиться, раз ей придётся отсюда уехать.

Грейс посмотрела на деньги. Она возьмёт только то, что ей причитается, поэтому вытащила две десятифунтовые банкноты за свои новые платья, а остальные