class="p1">— Слизняк! — рявкнул в темноту коридора Эндвид.

Урмэд выглянул из шкафа, а потом и вышел. Это было опасно, но с Эндвидом поговорить хотелось. Хотелось успокоить, да и что не говори просто увидеться. Посидел немного перед камином приводя мысли в порядок. Расправил кровать, сложил покрывало, сделав из него валик в виде тела, засунул под одеяло. Убрал свет.

Стрелки хрономера давно тикали на ночном циферблате — глубокая ночь. Пора к Иэнель. Урмэд засунул под язык горький шарик тонизирующего снадобья и вновь вошел в шкаф.

Иэнель вздрогнула, когда он вышел из портала в купальне.

— Я буду приходить сюда, а то мало ли визитёров в замке?

— Ночью?

— Ну, вдруг тебя Нанд уговорит?

— Дурачок, — улыбнулась принцесса, целуя его.

— Я соскучился, — прошептал Урмэд, нетерпеливо сминая ее пеньюар, запуская руки под ночнушку, лаская теплую, мягкую кожу. Вдохнул тонкий аромат ее тела и волос. Разум мутился от ее женственности, от ее силы и мягкости одновременно. Это напоминало безумие, но такое сладкое и манящее, как глоток напоённого солнцем воздуха после стылой зимы.

Иэнель протяжно выдохнула и без лишних слов повалила его на постель, распутывая кожаные шнурки гульфика.

Через два нода, когда они немного насытились друг другом, Урмэд рассказал ей о разговоре с Эндвидом и последних новостях.

— Устала?

— Я устала бездействовать. Просто ждать — та еще пытка

— Осталось немного, потерпи. Жду подходящего момента и полной готовности всех участников сопротивления, — утешил он.

Иэнель кивнула и еще плотнее прижалась к нему. Именно сейчас чувствуя себя по настоящему защищенной.

— Как думаешь, почему боги покинули нас? — неожиданно спросила она.

Урмэд вздохнул. Раньше ему приходили на ум подобные вопросы, но жизненный опыт и наблюдения сложились в определенную убежденность их бесполезности как таковых.

— Смотря кого мы называли богами, — задумчиво вздохнул Урмэд — Наверняка для диких народов соседнего материка, станок с мануфактуры производящей ткани покажется ужасным монстром, а мы, повелевающие утком и основой — богами. Возможно и нам на определённом этапе развития несомненно умные существа казались богами. Помнишь, Ламерт говорил о порталах? Возможно они пришли из одного из них.

Иэнель удивленно подняла на него взгляд, весело фыркнула.

— Никогда не думала в таком ключе. Но в твоих словах действительно есть смысл.

Урмэд улыбнулся и чмокнул ее в нос.

— Смешно и нелепо взваливать на богов ответственность за нашу жизнь. Ибо не боги затевают войны, вешают, насилуют, лгут и убивают. Нельзя назвать богом существо, отнимающее жизнь — это противоречит всем законам вселенной. Если уж и есть бог, то он должен зваться «любовь», но глупые существа даже это смогли превратить в фарс пойдя на брата с ножом отстаивая интересы именно своей «любви».

— Но ведь боги призваны нести добро. Они обучали первых айнов и людей, объясняя, что делать хорошо, а что плохо.

— Конечно. Объяснили и ушли, подумали, что все их поняли. Но мало кто услышал истинный посыл их слов. И те, кто не понял, начал молится самим богам, а их заветы искажая в угоду себе.

Тут мы подходим к вопросу о нравственности — как альтернативной и несомненно логичной замене религии. У кого ее нет, тот заменяет ее обширным пантеоном. Воровал, убивал — пошел помолился — бог всё простил.

Иэнель кивнула.

— Возможно ты прав.

— А возможно и нет…

Она услышала, как он улыбнулся.

— Только время покажет кто был прав, а кто заблуждался.

— Ты сомневаешься в себе?

— Хотел бы сказать, что нет, но…

— Я не сомневаюсь в тебе и этого должно быть достаточно.

— Спасибо. Но если у меня ничего не выйдет, то жертвы тех, кто погиб за наше общее дело будут обесценены. А я останусь просто бессмысленным убийцей.

— А разве убийца может быть оправдан смыслом убийства?

— Думаю да. Ты же убила Аркнеда.

Иэнель тяжело вздохнула.

— Это была самооборона.

— Вот именно. Одна жертва взамен тысячи жизней — этим тоже можно оправдать убийство.

— А если «жертва» раскается?

— Такие не раскаиваются. Поверь моему опыту. Раскается скорее тот, в чьих действиях не было злого умысла и просто хотел спасти свою жизнь, даже отняв жизнь другого. А кто намеренно стравливает народы, убеждая что одни лучше других, уверяя в избранности, преследуя исключительно свои интересы — манипулируют, играют на чувствах и неокрепшем сознании. Им неведомы ни нравственность, ни сострадание.

— Всё это так сложно — вздохнула Иэнель, — Я не думаю о тебе плохо. И месть в нашем случае, считаю оправданной…

Иэнель явно имела ввиду резню Праздника Памяти, Урмэд понял это.

— … даже если это не одобрили бы Боги. И тут соглашусь с тобой, вендетта должна вершиться в рамках нравственности, как бы странно всё это не звучало. Потому что, тогда и мы превратимся в обычных мясников.

— Мне пора, — выпуская ее из объятий и закутывая в одеяло, прошептал он.

Иэнель поцеловала его на прощание и с тоской смотрела, как он одевается и пропадет за шторами купальни. Тихий хлопок подпространства. Тишина.

Только скрип половиц под ногами охранников за дверью и еле слышные переговоры, говорил о том, что в этом мире темноты и одиночества есть еще живые существа.

Половицы скрипели не просто так. Ремерд с интересом подглядывающий в замочную скважину потирал руки от предчувствия новых возможностей от увиденного. Жаль, что смена стражи помешала досмотреть до конца.

Не желая быть застигнутым подчиненными за столь сомнительным занятием, он выпрямился и неторопливо пошел по коридору. Для приличия рявкнул на опоздавшую смену (хотя прошлую, отпустил раньше сам) и устроился на диване в большой зале за анфиладой. Когда Гай пойдет мимо, можно будет его поймать и допросить. Но в тишине и темноте его быстро сморил сон.

Глава 29

Свадьба прошла в торжественной, но скромной обстановке. В большом зале замка Штормбор собрались две семьи. По белой ковровой дорожке Фиэнн вел отец. Она была в нежно-перламутровом шелковом платье, жених в цветах Штормбора — синий, черный и фиолетовый.

Потом они с Отардом обменялись клятвами, кольцами и улыбками…. Спешка была не случайна. Отец Фиэнн хоть и не участвовал в войне, но посодействовать армии Эндвида решил.

Дайонарские боевые шаманы, единственное что умели — творить огненные шары и огненный шквал. Но разрушения и ущерб от огня был всегда велик. История Гренфелта это не раз подтверждала. Поэтому Ниделид лично руководил отбором как провизии, так и магов-добровольцев способных бороться с огнем.

Свадьба дочери хоть и значимое событие, но даже Фиэнн догадывалась, не важнейшее. Главное сейчас был сбор урожая и Ниделид хотел