так что к тому времени я должна быть готова. К моему удивлению, Аметист появляется через несколько часов, чтобы помочь.

— Разве ты не должна руководить шоу? — спрашиваю я Аметист, когда она входит в комнату, вооруженная плойкой.

— Все на своих местах, — говорит она. — Не волнуйся, такие вечеринки обычно проходят два раза в месяц, сейчас все идет как по маслу. Я подумала, что можно завить тебе волосы. И могу сделать макияж, если хочешь.

— Отрывайся на мне, — говорю я ей. Знаю, что могу сделать это сама, но приятно, когда в тебе души не чают. Сажусь в кресло у письменного стола, и она приоткрывает жалюзи, чтобы впустить немного света, а затем атакует меня купленной косметикой.

— Кажется, тебя не волнует, голодна я или нет, — говорю я ей, не открывая глаз, пока она наносит мне на веки праймер для теней.

— Я же знаю, что нет, — говорит она. — Я хорошо научилась определять, когда вампиру нужно подкрепиться. Знаю все признаки, и даже более того, могу это чувствовать. С тобой легче, потому что ты лишь наполовину вампир, а кровь тебя насыщает больше, чем других. Повезло, по правде говоря.

Я хочу поговорить с ней о том, что рассказала ее мама, но решаю, что лучше держать это при себе. Кроме того, разглашение секретов, похоже, является проблемой в этом доме.

— Солон, э-э, разговаривал с тобой? — спрашиваю я.

Она замолкает, и я на мгновение открываю глаза, видя забавное выражение ее лица.

— Ты имеешь в виду, он разозлился на меня из-за того, что я рассказала тебе все его секреты? Да.

— Прости, я не хотела тебя подставлять.

Она качает головой и начинает наносить тени для век.

— Не бери в голову. Я знала, что ты ему скажешь. Просто удивилась, что он так разозлился. Никогда раньше не видела его таким, по крайней мере, со мной.

Я чувствую себя ужасно, даже щеки покраснели.

Она делает паузу, меняя кисти, потом наносит хайлайтер под бровями.

— Даже странно, что ты вызываешь у него такой гнев.

Я с трудом сглатываю.

— Отлично.

— Не все так плохо, — размышляет она, делая шаг назад, переходя к другому глазу, я закрываю веки. — Наверное.

— А ты говорила «увлекся, увлекся», — бормочу я.

— Что ж, я была неправа. Это гораздо больше. Глубже. Сильнее. Интенсивнее, — она замолкает. — И я знаю, что ты тоже влюбилась.

Я открываю глаза, и она чуть не тычет в меня кисточкой.

— Я не…

— Не болтай, — резко говорит она, обрывая меня. — Испортишь макияж, — она подходит ко мне с кисточкой, заставляя снова закрыть глаза.

— Я не люблю его, — хрипло шепчу я.

— Я сказала, что ты «влюблена», — поправляет она меня. — И нет смысла бороться с этим, детка.

Я практически рычу.

— То, что я чувствую к Солону… все сложно.

Она хихикает, ее дыхание пахнет лавандой.

— Только не говори, что ты веришь в сказочные романы. Любовь — сложная штука. Любовь к вампиру — еще сложнее.

— Не хочу говорить об этом, — говорю я ей, плотно сжав губы.

Она делает паузу, а затем идеально изображает Кэри Элвиса из фильма «Принцесса-невеста».

— Как пожелаешь.

К счастью, она уважает мои пожелания, и мы разговариваем на более нейтральные темы: о моей учебе, ее путешествиях, о вещах, про которые говорят нормальные люди. Должна сказать, мне приятно ненадолго забыть о том, кто я такая. Затем, когда она заканчивает с макияжем и прической, достает серебряную фляжку из кармана своего блейзера, и мы обе делаем по несколько глотков водки.

— Успокаивает нервы, — объясняет она, проглатывая, протягивая мне платье, которое я выбрала, длинное, красное, без бретелек. — Я до сих пор немного нервничаю на вечеринках. Дом, полный вампиров… немного чересчур.

Я считаю, что она дурачит меня. Она же вся такая крутая. Думаю, водка — ее секретное оружие.

Иду в ванную, чтобы переодеться в платье, желая немного уединиться, и бросаю быстрый взгляд в зеркало.

И почти задыхаюсь.

Я выгляжу сногсшибательно, и это не то слово. Хорошенькая, да, неземная, конечно, но сногсшибательная? Это все равно что смотреть на кого-то другого.

«Потому что ты стала другой», — говорю я себе. «Это ты и есть. Сильная. Разве не чувствуешь?»

Я чувствую, только не знаю, что именно.

Надеваю платье, отказываясь от лифчика и нижнего белья, и оно сидит на мне идеально, сине-красный оттенок оттеняет мою бледную кожу, но я не могу застегнуть молнию сзади до конца, поэтому возвращаюсь в комнату.

— Поможешь мне застегнуть молнию? — спрашиваю я Аметист.

Она набирает сообщение на своем телефоне, поднимает на меня взгляд, и у нее отвисает челюсть.

— Черт возьми, ты выглядишь сексуально, — говорит она, подходя ко мне, когда я поворачиваюсь к ней спиной. Она с легкостью застегивает молнию. — Не знаю, как Солон собирается сопротивляться этому, — говорит она, беря меня за плечо и поворачивая к себе теплой ладонью.

— Ох, он найдет способ, — бормочу я.

— Он упрямый, да? — спрашивает она.

Я киваю.

— Наш секс свел меня с ума, но не уверена, что на него это подействовало так же, — я делаю паузу, когда кое-что приходит в голову. — Он не может… сделать так, чтобы я забеременела, да?

Она моргает, глядя на меня.

— Ты не принимаешь таблетки?

— Ну, принимала. Пока меня не похитили.

Она быстро улыбается.

— Понимаю. Ну, если бы это был любой другой вампир, я бы сказала, что да, тебе следует принимать противозачаточные, даже несмотря на то, что твой цикл, вероятно, замедлится примерно до одного раза в четыре месяца. Но Солон…

— Он не родился вампиром, а его обратили?

Ее брови приподнимаются.

— Он рассказал тебе об этом?

Я киваю.

— Я не знаю всего, что произошло, но знаю, что раньше он был человеком.

Ее глаза пристально вглядываются в мои.

— Да. Созданные вампиры не могут размножаться. Слава богу, вообще-то. Не все становятся такими, как Солон.

Затем она протягивает руку и обхватывает мои сиськи, поправляя их, а я смеюсь над тем, какая она умелая.

— Извини, — говорит она, одаривая меня лукавой улыбкой. — Они нуждались в корректировке. У тебя красивая грудь, и повезло, что они будут выглядеть так всю оставшуюся жизнь.

Я опускаю взгляд на свою грудь, декольте — главная изюминка в этом платье, мягкие прозрачные красные слои ниспадают с него. Даже не размышляла о том, что они всегда буду такими. С другой стороны, от мыслей про бессмертность у меня кружится голова.

В этот момент мой нос наполняет аромат Абсолона, и он появляется в дверях, разглядывая нас обоих со вспышкой непонятных чувств.

— Я как раз собиралась уходить, —