– Рус, сдавайс!

«Русский, сдавайся!» – Это относилось к армянину Степаняну, удмурту Пепеляеву, татарину Рамазанову, коми Бабикову, украинцу Булавчику, еврейке Манькиной, узбеку Касимову…

Сержант Сорокин ловко выделил и срезал пулей агитатора. Немцы причесали кустарник из минометов и «шмайссеров». Над чапыжником, где мы укрывались, зависла «рама» – сведения о нас своим передает. Начали бить прицельно – погибель лыжникам. И снова крик во все горло из немецкого окопа:

– Сдавайтесь! У нас есть хлеб, мясо, яйка и шпек. Дадим шнапс!

Знали, паразиты, нашу слабость, но мы отвечали отборным русским матом: удмурт Пепеляев и армянин Степанян, украинец Булавчик и татарин Разаманов, русак Анатолий Зубков… В подкрепление слов – огонь! В дороге запаслись трофейным оружием и гранатами. Младший лейтенант Ваник Степанян пополз с ребятами и забросал ярых крикунов гранатами…

Стычки не прекращались до утра. У нас не было силы сломать цепь врага. А он, наверное, посчитал, что десантники выдохнутся и сами сдадутся.

На рассвете старшина Зубков прополз по цепи парашютистов: считал личный состав и боезапас. И того и другого – с гулькин нос. Кто убит, кто тяжело ранен. Во время ночной схватки отделение Ивана Пепеляева уклонилось в лес, больше мы его не встречали. Примолкли и немцы.

Думали-гадали: что предпринять? Обороны нам не прорвать – это точно. Всполошили фрицев – будут на всем участке настороже. А сзади нас тылы, вторые эшелоны, редкая цепочка охранников. Как доложил Зубков, патроны и гранаты не все растрачены.

– Пробиваемся снова в лес! – принял решение Степанян.

– Врага не щадить! – приказал старшина. – Без «ура».

Молча поднялись. Нацепили лыжи. Пошли. Было еще сумеречно и туманно. Халаты наши хоть и потемнели, и в дырах, но вписывались в обстановку. Лишь похрустывал снег. Засада обнаружила нас в считаных шагах от себя. Выстрелить не успели. Хряскали приклады по головам зазевавшихся гитлеровцев. Трещали десантные куртки под ударами вражеских штыков. Потом зачастили выстрелы. Автоматные очереди. Грохнули гранаты…

Сломали цепь! Отбежали километра два – дебри! Сосны одна к одной. Целина снежная. Преследователи тоже выдохлись. Урон мы нанесли им немалый. Собрались в кучку. Поглядели в глаза друг другу: осталось нас шестеро, все комсомольцы. И ни одного командира. Кто-то обмолвился: «Степанян упал от пули!» Я посоветовал ребятам укрыться за соснами, а сам обежал круг, надеясь встретить кого-либо из парашютистов. Тишина. Никого. Дальше двигаться уже не хватило мочи. И рассветало – тут уж без риска ходу нет.

Густой подлесок. Опушка вырубки, а дальше болото с желтоватыми пятнами на льду: трясина гнилая!

Окопались наспех в снегу, замаскировались. Пересчитали патроны и гранаты.

– Если сунутся немцы, отдадим жизнь подороже! – Иван Норицын выкладывал рядом с собой противотанковую гранату, остро наточенную финку и запасный диск к автомату. Он еле передвигался на обмороженных ногах.

Почти всем нам было лишь по восемнадцати. Георгий Карпов, Леонид Накоряков, Иван Норицын и я – из Пермской области, Федор Ардашев – из Кировской, Иван Князев – из Удмуртии. Он очень переживал уход своего земляка Ивана Пепеляева, мало надеялся на встречу. Сам он был крайне слаб.

Положение наше было пиковое: боеприпас мал, компаса и карты не было. Еды – ни крошки. И где-то враг вынюхивает наш след. Но мы не падали духом. День пролежали в укрытии. Появлялись немцы. До нас не дошли метров пятьсот и вернулись на передовую, возможно, посчитали, что всех перебили. Снег к тому времени покрылся ледяной коркой, и следы лыж не просматривались. Среди нас – трое обмороженных. И.Ф. Князев потерял сознание. Бредил и звал мать. Бросать его у нас и мысли не рождалось. Тащить с собой – где силы ваять? Умирать не хотел никто, сдаваться в плен не помышляли.

– Нужно углубляться в лес, – рассуждал Иван Норицын. – Партизаны есть. Нападем на чей-нибудь след. Вы же знаете, под Демянском десантированы и другие бригады. Возможно, отыщем своих…

Георгий Карпов, находясь в охранении, заметил невдалеке от привала убитую лошадь – вытаяла из-под снега. Кусок конины – ликование души. Пренебрегли опасность – развели маленький костер. Согрели руки, просушили рванье-портянки, и мясо подвялилось…

К утру И.Ф. Князева не стало. Положили его под ель на краю болота, забросали снегом, простояли в молчании, сняв шапки.

– Прости, брат. Копать могилу нет сил… сам знаешь. Прости, друг боевой…

И потянулись наши следы от фронта в глубину демянских лесов. Надежда одна: встретить партизан ли, лыжников ли… Спустя двое суток набрели на свежую лыжню, а там и на шалаш с дозором десантников. Нам сообщили:

– До лагеря раненых и обмороженных четыре километра.

От радости совсем лишились силы… Эти километры одолевали весь день, падали, ползли. Кто не смог подняться, помогали…»

«Наша группа, нанеся значительный урон врагу, пошла на восток от Демянска. В пути громили патрули немцев, тыловые биваки подразделений, средства связи, резали проводные линии. Конечно, были и наши потери – осталось двадцать два десантника. Раненые и обмороженные. На маршруте встретили дорогу с густым движением транспорта. Тут приняли бой: три машины костром! С десяток трупов фашистов осталось в снегу. Но я был ранен, и лыжи мои – в щепки!.. Старшина Анатолий Михайлович Зубков, как родной брат, подставил свое плечо и повел меня в лес. Нам удалось миновать зону обстрела, – рассказывает бывший командир взвода Ваник Варданович Степанян из села Астхадзор Армянской ССР. – Остальные парашютисты сломили сопротивление фрицев и углубились в лес, направились к старой базе на болота Невий Мох…

Всю ночь шли по лесу. Мы слышали перестрелку, видели свет ракет и сердцами чувствовали: там фронт!.. Старшина Зубков тащил меня на спине. Шатался от усталости. Под утро выбрели на опушку. Впереди чистое поле. На дальней стороне его были видны люди. В бинокль различили: советские солдаты! Анатолий Михайлович оставил меня на попечение других десантников, а сам побежал на лыжах навстречу своим. Вскоре пришли красные бойцы и на санках увезли меня…

Много лет прошло, а эти дни не забываются. Не забуду до кончины своей братство десантников, дорогого моего побратима, как говорят в горах Кавказа, моего кунака Анатолия Михайловича Зубкова».

* * *

«Штаб Северо-Западного фронта. Генералу Курочкину.

Привожу порядок подразделения на болоте Дивен Мох, куда прорвался с боями между Залесье – Аннино. Нанес большие потери. Мачихин ждет отправки.

Тарасов, Дранищев, Латыпов».

* * *

С Александрой Ивановной Ивановой мы встретились в деревне Строилово, что между Старым и Новым Тарасово. Прежде она жила в Новых Ладомирах. И при немцах тоже. Свекор ее был связан с партизанами Овчинникова. Когда полицаи пришли с обыском, то нашли винтовку в избе – красноармеец, отступавший в сорок первом, оставил. Немцы быстро приказали согнать жителей на край села, к воротам выгона. Повесили свекра. Семью переселили в соседнюю деревню Аннино. Избу заняли под свой штаб…