— Мистер Грейнджер, если вы не возражаете, я вернусь через час. А пока мне нужен ваш джип, мой человек пригонит его обратно.

— Действуй, сынок; делай, что считаешь нужным.

— Если я решу, что в силах чем-то помочь, дадите ли вы разрешение вызвать Кутса Букалева?

Грузный старик с минуту изучал Райли пристальным взглядом, прежде чем прокаркал ответ:

— Только если ты поклянешься, что это будет единственным выходом. Этот человек ни за что на свете не окажет мне услугу, а я не стану упрашивать его. Ты слышишь, сынок?

— Слышу, мистер Грейнджер. Я скоро вернусь.

Оказавшись на ранчо Джарвиса, Райли собрал своих людей и объяснил ситуацию.

— Я практически ничего не знаю о тушении нефтяных пожаров. Но хотел бы знать, потому что мы можем потерять все, если взорвется скважина Грейнджера. Я даю вам несколько минут, чтобы вы приняли решение. Буду ждать вас здесь и обещаю, что не стану иметь ничего против, если вы решите выйти из дела.

Через семь минут рабочие вернулись к нему. К человеку, который решил помочь Руди Грейнджеру.

Райли сделал первый телефонный звонок. Когда раздался голос его дедушки, он уже был мокрым от пота. Райли справился о здоровье старика, о здоровье своих кузин, состоянии сада Дзэн и вишневого холма. После обмена вежливыми фразами Райли охрипшим от волнения голосом высказал свою просьбу:

— Дедушка, мне нужна твоя помощь. Мне понадобились деньги, много денег. Я понимаю, что не имею права просить тебя об этом, но я должен попросить. Я прошу не за себя, а за всех нефтянников Техаса и за их семьи. У нас осталась единственная надежда избежать огромного нефтяного пожара, и это — мистер Букалев. Ты встречался с ним в Миранде, в прошлом ноябре. Ты поможешь мне, дедушка? — Райли молча слушал ответ. Затем он улыбнулся, и из его глаз покатились слезы. — Я тоже люблю тебя, дедушка. Коул? Ты не возражаешь? — Райли внимательно вслушивался. — Сделай это, дедушка. Береги себя. Если я не смогу позвонить в ближайшие дни, Коул сделает это вместо меня. Я горжусь тем, что я — твой внук. Спасибо, дедушка.

Райли вытер слезы тыльной стороной ладони. Любовь, решил он, творит чудеса.

Второй звонок Райли сделал в Остин, Коулу. Еще раз он объяснил сложившуюся ситуацию.

— Так вот, я ничего не знаю о тушении нефтяных пожаров, но собираюсь научиться этому на месте. А теперь скажи, что ты беспокоишься обо мне. Послушай, Коул, возьми один из вертолетов и доставь сюда Кутса и его ребят, конечно, предварительно добившись его согласия помочь нам. Но думаю, он согласится. Организуй доставку необходимого оборудования, бульдозеров, Кутс сам тебе скажет, что ему понадобится. Бьюсь об заклад, список у него будет длиной в милю. Дай ему все, что он потребует.

Коул возмущенно убеждал Райли:

— Послушай, ты спятил! Не лезь в это дело, ты даешь деньги, пусть Кутс и его ребята сами делают все необходимое! Как я объясню бабушке Билли, что ты сам собрался тушить пожар?

— Объясни все как есть. Думаешь, я теперь подведу дедушку? Ну что, ты выполнишь то, о чем я тебя попросил?

— Конечно да! Но я заявляю, что в принципе не согласен с тобой. Увидимся через несколько часов.

— Спасибо, Коул.

* * *

Кутс яростно смахнул со стола кипу пыльных бумаг. Ему не нужно просматривать многочисленные счета и уведомления, чтобы узнать сумму своего долга. Бухгалтерские книги, содержавшие больше записей о расходах, чем о поступлениях, полетели вслед за бумагами. Все эти записи выгравированы у него в мозгу.

Маленькая неуютная комната, где находился кабинет Кутса, была на самом деле пристройкой к сараю. Когда Тэсс, охваченная дизайнерской лихорадкой, отвела это помещение Кутсу, он не сопротивлялся, надеясь укрыться в ней от острого языка жены. Расчет оказался верным, кабинет стал надежным укрытием не только для Кутса, но и для Айви.

Другие нефтедельцы, приятели Кутса, тоже размещали свои офисы в домах, но Кутс был иного склада, чем они. Он никогда не держал персонал для бумажной работы или бухгалтера. Все, что Кутсу требовалось знать, свободно помещалось у него в голове, включая все необходимые цифры. Сейчас голова Кутса подсказывала ему, что он по уши в долгах и нет никаких надежд на получение кредитов.

Откуда было Кутсу, да и другим, знать, что цена одного барреля нефти упадет так низко? Его, как и всех остальных нефтепромышленников, поймали врасплох. Теперь Кутс жалел о том, что в свое время не прислушался к совету Райли Колмена подстраховать свой бизнес на товарной бирже. Кутса возмущало то, что этот молокосос, едва окончивший колледж, посмел давать ему советы. Но тем не менее он не постеснялся занять у этого сосунка полтора миллиона долларов.

Кутс работал, как проклятый, надрывался всю жизнь, а теперь оказался близок к разорению. И ему еще чертовски повезет, если удастся сохранить дом. Все, что ему сейчас требовалось, — обыкновенное чудо, но чудеса не происходили в Техасе в последнее время.

Проклятая шайка, называющая себя всемирным консорциумом! Эти ублюдки наводнили рынок дешевой нефтью, чтобы прибрать к рукам более мелких производителей. Есть ли им дело до тех, кто все потеряет в результате их аферы? Никакого.

Грубые, мозолистые руки Кутса в отчаянии вцепились в волосы. Волна дрожи пробежала по всему его большому телу. Сейчас он чувствовал себя опустившимся ниже змеиного брюха. Чем больше он задумывался о ситуации, тем яснее понимал, что придется сказать Тэсс о том, что нужно продать ее меха и драгоценности. И все другие ценности, какие они смогут продать. Серебро и хрусталь. Две машины. Кутс уже перевел в наличные их страховые полисы и страховку драгоценностей и мехов Тэсс. Она будет визжать несколько дней, когда узнает об этом. Кутс оттягивал, сколько мог, момент этого разговора с женой, но откладывать дальше не представлялось возможным.

Не в первый раз Кутс задумался о том, как могла бы сложиться его жизнь, женись он на другой женщине, а не на Тэсс. Женщине, которая была бы на его стороне, с которой он мог разговаривать и вместе решать проблемы. На такой женщине, которая сама предложила бы ему продать драгоценности и меха. Которая обняла бы его и сказала, что все уладится. Или это говорит мальчишка внутри него, мечтающий о том, чтобы мамочка решила все его проблемы? Но что бы там ни было, Кутс не имел того, в чем отчаянно нуждался.

Мужчине нужен комфорт, и он не должен вымаливать его. Все эти годы Кутс обеспечивал семью и делал это неплохо. Теперь, когда перед ним раскрылась пропасть банкротства, что у него осталось? Ничего, черт побери! Даже семьи.

Взгляд Кутса остановился на снимке в дешевой рамке, где он и Айви стояли на фоне одной из его буровых вышек. Айви купила рамку и сама вставила снимок и подарила ему на Рождество. Это была одна из немногих дорогах Кутсу вещиц.

Обычно Айви прибегала в кабинет Кутса прятаться, и он никогда не выдавал ее. Он сидел за столом и смотрел на скорчившуюся фигурку дочери, в то время как мать и сестра с бранью разыскивали ее. Да, кабинет служил убежищем и для Айви. Они оба не вписывались в эту семью. Но теперь у Айви все хорошо. Кутс с удовлетворением думал о ней. Айви многого добьется в жизни, и Кутсу нравилось думать, что, возможно, в этом будет и часть его заслуг, их разговоров в тихом кабинете. Кутс учил дочь тому, что она должна выполнять задуманное. Так поступал он сам. И теперь он собирался войти в дом и рассказать о сложившейся ситуации Тэсс. Если она заупрямится, если хотя бы на секунду сорвет на нем свой гнев, он соберет вещи и уйдет.