Кружка лишилась своей ручки, треснувшей в пальцах кардинала.

– Тебя нельзя оставлять на рынках одну? – само воплощение хладнокровия сорвался. – Обязательно купишь не то?

– Можно! И очень даже то! Видишь, какая эффективная вещь? – я застонала и уткнулась лицом в деревянный стол. Сейчас сдохну.

Он резко поднялся, отодвинув стул. Большая кружка сменилась кувшином, а кардинал запрокинул мне голову.

– Пей! Тебе не алкоголь нужен, а вода.

В этот раз ему не пришлось заливать почти насильно, я сама делала большие глотки, больше обливаясь, чем наполняя желудок. Но вода помогла. Боль начала понемногу отпускать.

– Ох, стихии, – прислонилась щекой к столу, все еще держа на животе руки. – Что так плохо?

– Ты непривычна к местным снадобьям и никогда не пила подобные настои, будь они от простуды или чего-то иного. И в этот раз не стоило. Большой риск, если только не решила отравиться.

– Ага, решила, – я вдохнула и выдохнула, мышцы понемногу расслаблялись.

– Зачем?

– Зачем пила? Неужели нужно объяснять?

– Сэйна, мне не дано…

– Ах, все ты можешь! Я уже убедилась. И если на то пошло, то прежде, чем распластать на храмовой скамье, мог бы сам прикупить парочку снадобий.

Он замолчал, и мне не слишком хотелось это обсуждать. Да, едва не отравила себя. Великая потеря для него, потому что пока рано и мы не дошли до конечной точки.

Эйден смотрел в окно, я повернулась туда же. Из питейной хорошо просматривались ворота, люди на площади и фонтан. Маг вдруг взял кружку, обхватив ее ладонями за неимением ручки, и опроверг еще один миф о слабостях эскорино, которых им не позволено иметь. Он осушил ее до дна.

– Это же яд для тела! – у меня округлились глаза.

– Да.

– И? Зачем? Будешь корчиться, как я?

– Слабости нужно изведать, чтобы понять, как с ними бороться.

– Понимаю…

Охране императорского тела не полагались алкоголь, азартные игры, а еще познавать сладости плотской любви. Эйден начал с последнего, затем продолжил закаляться. Какие слабости, когда темнейшему предстояло завоевать мир? Оступаться нельзя.

– Только в следующий раз искореняй слабости с кем-то другим.

Я смотрела на мага и вздыхала, не зная, что нам делать дальше. Эйден устроился лицом к залу и помахивал в воздухе рукой в такт песне. Посетители заходили, выходили, но мы теперь совершенно никуда не торопились. Вот вошли еще трое, а кардинал затянул еще громче.

– Эйден, – зашептала, – не привлекай внимания. Сам же говорил.

– Так уже, – отмахнулся он и продолжил петь.

– Эйден! – я рассмотрела вошедших и пригнулась. – Ну замолчи! Это она. Вон там зашла!

– Хто?

– Стервь с каравана!

Красотка и правда вошла следом за прежними спутниками. Оглядела трактир презрительно и сморщила носик, помахав возле него рукой. Сказала что-то явно из разряда, будто здесь оставаться не станет. Ее темноволосый сопровождающий подозвал одну из раздавальщиц и ткнул рукой в сторону улицы.

– Точно! Пойду п-пздроваюсь.

– Стой, ну стой же!

Но даже пьяного мага мне было не удержать. Он бодро поднялся, качнулся и с грохотом опрокинул стул. Сам едва устоял, а затем, грузно и тяжело шагая, направился к выходу. По дороге смачно шлепнул по пышному заду проходившую мимо раздавальщицу, а когда та, взвизгнув, развернулась, сунул в руку монетку за злосчастную кружку питья.

– Горшка не найдеца? – икнул маг. – Чего-то м-мтит.

Я уткнулась лицом в ладони.

– Убирать не хватало! Все дела справлять на улице! – подбоченилась та.

Мегера и двое мужчин ушли, а через окно было видно, что недалеко. Девица скрылась в поставленном для нее подальше от толчеи шатре у стены, возле которого заняли пост двое охранников, а до нападения на караван их было трое, ее спутники направились поговорить со стражей. Вероятно, насчет отъезда и пропусков.

– Пшел, – услышала голос Эйдена, – н-на воздух.

Он хотел отправиться дальше, затем вспомнил о чем-то, пошатнулся и стал оглядываться.

– А мальчишка? Э! Н-ну там и сиди.

Нетвердым шагом побредя к выходу, умудрился благополучно подняться по ступенькам, споткнувшись только раз, после чего покинул заведение.

Мра-а-ак!

Кардинал выбрался за дверь и, отчаянно шатаясь, отправился к краю здания, временами хватаясь за стены. Свежий воздух слабо остужал, поэтому стремительное верчение перед глазами сперва принял за норму. Как оказалось, его кто-то развернул прочь от угла.

– Э-эй! Што это! Это што? – заплетающимся языком воскликнул маг, пытаясь отстраниться от настойчивого крепыша.

– Со мной пойдешь. Слышишь? – встряхнул за грудки тот и прислонил Эйдена спиной к стене.

Маг благополучно сполз вдоль нее, а крепышу пришлось вновь наклоняться, чтобы его поднять. Он больше не стал разговаривать, а закинул руку Эйдена себе на плечо и поволок несопротивляющегося мужчину прочь от питейной.

Когда его втолкнули в неизвестную палатку, задернув за спиной полог, маг благополучно приземлился на груду подушек.

– Здравствуй, – прозвучал над головой голос, и мужчина поднял глаза. Рядом опустилась черноволосая красотка. Изящным жестом она сняла с его глаз пластины и засмеялась чарующим смехом, а после обняла и крепко прижалась. – Это ты, правда ты! А меня помнишь?

Эйден растянул губы в приветственной улыбке.

– Я не сразу узнала, – она прошагала пальчиками по его скуле и убрала в сторону ткань тараби, – сперва по голосу. А теперь вижу, что не ошиблась. Я так рада! Боялась, ты погиб там, в пустыне.

Она прижалась головой к его груди и обхватила тонкими руками за плечи.

– Услышав в трактире, велела одному из охранников дождаться, когда выйдешь, и привести сюда.

Она вспомнила об охране и тут же быстро поднялась и выглянула за полог.

– Отойдите от шатра, все трое! Не смейте подслушивать! Я знаю, что отец убрал шумопоглощающую защиту!

– Далеко нельзя, госпожа.

– Встаньте так, чтобы не слышать ни звука чуть громче обычного разговора. Как вы это отлично умеете!

– Исполним.

Смерив раскинувшегося на подушках пьяного мага презрительным взглядом сквозь приоткрытый проем, охрана отошла дальше, а прекрасная незнакомка плотнее задернула полог и снова опустилась рядом с Эйденом.

– Мои спутники пытаются договориться на воротах, но предупредили, что это надолго. Прибыла охрана не из местных, всех ставят в очередь и не желают выпускать без проверки. Знаешь, а мне еще на площади показалось, будто в облике одного из дарителей есть нечто знакомое, только тебя в нем не угадала. Одежда другая и головной убор забавный, еще эти местные пластины от солнца. Однако, знаешь, все равно не смогла бы поверить, пока не прикоснулась к тебе, как сейчас.