В семьдесят седьмом Гэри и Джуди так и не уговорили его представлять Миллигана, и вот теперь она снова, как в старые времена, его уламывает. Билли числился главным подозреваемым в деле об убийстве, и Джон Шумейкер, глава Управления по условно-досрочному освобождению, занял еще более жесткую позицию, намереваясь отправить Билли в тюрьму, как только он выйдет из-под юрисдикции Департамента психиатрии.

– Мы не можем отдать его Шумейкеру, – произнес Гэри.

– Хорошо, – ответил Кура, – я буду помогать, придерживать Шумейкера, где надо, но основная ответственность на тебе.

Швейкарт и Кура попросили суд снова назначить доктора Стеллу Каролин лечащим врачом Билли, но прокурор округа Франклин выступил против, заявив, что Департамент психиатрии не одобряет ее кандидатуру, поскольку она не состоит в штате судебно-психиатрического центра.

Судья Мартин постановил, что до следующего слушания через два месяца Миллиган опять будет помещен в Судебно-психиатрический центр имени Тимоти Б. Моритца в Колумбусе.

Двенадцатого декабря «Колумбус диспэтч» писала:

В тот день, когда его заперли в Судебно-психиатрическом отделении имени Моритца, снова во власти доктора Линднера, Билли ощутил, что ему теперь все равно. Он ходил туда-сюда по комнате, рассматривал пол, считал на нем квадратики и в конце концов решил, что уйдет из жизни.

Несмотря на поддержку Гэри, он потерял последнюю надежду. Он знал, что систему не изменить, все повторится, его будут вечно переводить из одной больницы в другую. Он живо представил, как прозябает следующие двадцать или тридцать лет в отдаленных закоулках психиатрических больниц.

Дальше так существовать он не собирался.

Раньше он манипулировал людьми, грозя самоубийством, но теперь ему было не до манипуляций.

Он узнал, каково быть свободным и жить без позорного клейма, каково чувствовать, что можешь добиться успеха в чем угодно. Но общество никогда ему этого не позволит.

Лучшее, что теперь остается, – это умереть. Куда бы он ни попал после смерти – если там вообще что-то есть, – он сможет начать все заново. Он не знал, что происходит после смерти, но что угодно будет лучше, чем крутиться и крутиться во вращающейся двери без выхода.

Он хотел выйти.

Но как?

Врачи поместили его под круглосуточное наблюдение, и на этот раз он даже не мог посидеть в одиночестве на унитазе. Поскольку в его истории болезни были зафиксированы попытки покончить с собой, за ним постоянно следили.

Во время сумятицы артур, рейджен и аллен спорили о том, чтобы поставить точку.

В конце концов рейджен согласился с доводом артура, что единственным настоящим и всеобъемлющим способом защиты от ментальной и душевной муки была смерть. Сделав осознанный выбор положить всему конец, они смогут контролировать судьбу.

В качестве способа выбрали голодовку.

Это решение принесло покой. Надо только переждать несколько дней агонии голода. Сначала будут галлюцинации и эйфория, а потом физическая, умственная и душевная боль уйдут – навсегда.

Он не манипулировал. Он больше не в силах был терпеть, как его используют в своих целях врачи, политики и СМИ. Не мог быть главным подозреваемым в убийстве человека, который живет и здравствует.

Он постепенно, методично уменьшал объем съеденной пищи, чтобы сделать процесс менее болезненным для детей. артур сказал, что детей надо подготовить, попросить быть храбрыми. Он сказал им, что для того, чтобы переехать в новый дом, где у каждого из них будет своя комната и не придется делить одну на всех, надо какое-то время не есть. Какой ребенок откажется от своей комнаты?

Никакого потрясения для системы. Через неделю чувство голода ушло. Поскольку за ним велось постоянное наблюдение и санитар делал записи в журнале каждые пятнадцать минут, врачи скоро поняли, что он почти ничего не ест.

Санитарам велели поощрять его лучше питаться.

Его стали взвешивать. Сначала каждое утро, затем – дважды в день. Когда пригрозили отобрать сигареты, если не начнет есть, он только пожал плечами и сказал, что курить вообще вредно. Он не посвящал их в свои планы. Они не знали, что внутри он уже умер.

После нескольких дней частичного голодания он услышал, как артур говорит детям, что все идет по плану.

– Мы здесь, в Месте смерти. Будет немножко больно и немножко голодно. А потом у нас появится свой дом. И тогда можно будет делать все, о чем мечтали. И каждый из вас все время будет на Пятне. И мы все встретимся.

Это, разумеется, было ложью. Но артур не знал, что еще сказать.

Крики детей о том, что хочется есть, привели к ожесточенному спору, потом к логическим объяснениям, а потом к полному согласию. Последнее совещание произошло на шестой день. Последнее переключение, последний провал в памяти. Рождение вновь. Окончательное решение – все его составляющие согласились на смерть.

Голоса и звуки в голове стихли. Впервые в жизни он искренне хотел умереть.

Администрация больницы считала голодовку несерьезной.

Пока он не прекратил есть совсем.

И тогда они столкнулись с реальностью проблемы по имени Миллиган. Они пытались поколебать его решимость, думая, что он торгуется.

Говорили: «Скажи, чего ты хочешь». Подразумевали: «Мы выполним требования, и ты начнешь есть».

– Я ничего не хочу, – отвечал он. – Оставьте меня в покое.

Он не делал громких заявлений. Просто однажды за весь день ничего не съел. Когда менялась смена, дежурный записал:

Когда прозвучал сигнал к ужину, санитар спросил:

– Эй, парень, ты что, не хочешь есть?

Билли только с улыбкой покачал головой.

– Ты, случайно, не под кайфом?

Билли продолжал улыбаться.

– Ладно, парень, не хочешь – не надо.

После того как Билли отказался от завтрака второй день подряд, пришли врачи.

– Оставьте меня в покое, – сказал он, глядя в пол. – Я счастлив. Я доволен. Просто оставьте меня.

– Сделайте анализ крови, – велел врач. – Проверьте на наркотики.

Результат анализа был отрицательным.

Первые несколько дней репортеры утверждали, что ему тайком проносят в больницу еду. Департамент психиатрии пригласил для проверки сторонних наблюдателей.