Он подошёл к ней, остановился рядом, разглядывал, после чего погладил. По волосам, по шее, по плечу, задел грудь.

- Тебя Аня волнует, - спросил он, - или Стас?

Маша помолчала, собираясь с мыслями. После чего решила сказать правду, он ведь просил, совсем недавно просил никогда ему не врать.

- И он меня тоже волнует. Я не знаю, смогу ли я объяснить ему…

- Почему я?

- Почему так быстро.

Дима по щеке Машу погладил.

- Потому что ты плохая девочка.

- Это не объяснение.

- Себе же ты как-то объяснила.

- Ты, правда, так думаешь?

Он бокал в сторону отставил, Машу обнял, разворачивая её к себе. Заставил её откинуть назад голову, чтобы в глаза ей смотреть. Улыбнулся. А у Маши после его улыбки в голове мелькнуло: наконец-то. И чтобы окончательно его расслабить, по груди погладила.

- А что, объяснений нет? Совсем никаких идей?

Маша глаза отвела, тихо призналась:

- Не доверяю блондинкам.

- Далась она тебе, - пожаловался Дмитрий Александрович, запуская руку под подол её платья.

- Она так на тебя смотрела, Дима!..

- А ты на меня не так смотришь?

Это заставило призадуматься. А пока Маша думала, Харламов вовсю действовал, поднял её, поцеловал, одновременно с этим расстёгивая молнию на платье.

- Я, вообще, на тебя больше смотреть не буду, - решила Маша, в конце концов, обидеться на его насмешливое замечание. И в доказательство глаза закрыла.

Харламов посмеялся, освободил её от платья, легко подхватил на руки и разрешил:

- Не смотри.

Несмотря на свою обиду, обняла его. Прижалась к сильному плечу, запустила пальцы в его волосы, подумала о том, что в машине, отворачиваясь от Димки, мечтала именно об этой минуте. Когда всё станет просто, потому что перестанет от неё зависеть. От её решений, мыслей, выводов. Знала, что придёт момент, когда он перестанет её слушать, возьмёт на руки, кинет на постель и сделает всё так, как считает нужным. А она на некоторое время совершенно позабудет о том, что между ними что-то может быть сложно или неправильно.

Его поцелуи, руки на её теле, прикосновения умелые и настойчивые – всё это уже перестало быть только прелюдией. Маша ждала этого, каждый день, постоянно, пока видела его рядом. Ей безумно нравилось целоваться с ним, долгими, затяжными поцелуями, которые порой и на поцелуи похожи не были. Они просто прижимались друг к другу губами, покусывали, дыхание смешивалось, и они становились единым целым до конца. Один воздух, одни движения, одно дыхание на двоих. Харламов, бывало, что-то шептал ей, и Маша отлично помнила каждое его слово, но знала, что не повторит, не напомнит и не спросит его ни о чём утром. Это то, что оставалось в темноте, между ними двоими. Жарким шёпотом, практически фантазией, причём неприличной. И какое-то особенное удовольствие было в том, чтобы обнимать его, чувствовать тяжесть его тела на себе, и знать, что это именно он. Маша не понимала, почему её так будоражит его имя – Дмитрий Харламов, но каждый раз, как думала об этом, с каждым его глубоким движением, голова начинала кружиться. И его имя раз за разом слетало с её губ, пока Харламов не закрывал ей рот поцелуем.

После Дима расслабленно вытянулся на постели рядом с ней, выдохнул, и руки за голову закинул. А Маша на бок повернулась, чтобы видеть его лицо в полумраке. Все недопонимания и ссоры этим вечером позабылись, она лежала рядом с ним, и наслаждалась минутами покоя. Димкиной расслабленностью и то она наслаждалась. Тем, что он молчит, никуда не торопится, что ему хорошо, и он, кажется, засыпает. Лбом к его плечу прижалась, погладила по груди.

- Ты чего? – спросил он негромко, видимо, что-то почувствовав.

Маша головой покачала. И вдруг ей пришло в голову, что это самый подходящий момент для того, что сказать ему люблю. Подумала об этом и испугалась, даже глаза открыла. Обдумала опасную мысль. Ведь то, что у неё в душе возникло такое желание, совсем не означает, что она должна это сделать, хочет и это прозвучит, как признание. Ведь так? Это лишь момент, по-особенному тёплый, который жаль упустить.

Натянула на них одеяло и тихо проговорила:

- Спи.

Харламов кивнул, не открывая глаз.

Утро началось привычно. Когда Маша проснулась, Димы в постели уже не было, и она была уверена, что он либо работает с документами, либо говорит по телефону. Работать он начинал часов с шести утра, и перед планёркой успевал войти в курс большинства дел и проблем. Она в шесть утра никак не могла встать, а уж тем более работать, спала и не чувствовала за собой никакой вины из-за этого. Решив, что ни одна работа не стоит таких жертв. К тому же, от квартиры Харламова до офиса его адвокатской конторы было всего десять минут езды. За последние недели она ни разу не опаздывала, хотя просыпалась в восемь. А нужно было принять душ, привести себя в боевое настроение, приготовить Димке завтрак и выслушать от него все наставления, касающиеся предстоящего дня. Он по утрам был жутко деловой и энергичный. Чем иногда вводил Машу в состояние лёгкого шока. Она наблюдала за Харламовым с тоской, а тот пересказывал ей судебные дела и делился мыслями.

- Маня, не спи, - неизменно теребил он её, а она только кивала.

Вот и этим утром Дмитрий Александрович начал планёрку с неё, прямо за кухонным столом, перед тарелкой с яичницей. Изучи это, затребуй то, в суде будь настойчивее.

- Дима, - не выдержала она в какой-то момент, - ты понимаешь, что у меня круглосуточный рабочий график?

- Серьёзно? И чем ты занимаешься круглыми сутками? Точно не работой.

- Не работой, - согласилась она. – Я тобой занимаюсь.

Он усмехнулся.

- У тебя будут отличные рекомендации, малыш.

- Дурак. Кофе ещё хочешь?

- Хочу. И тост ещё хочу, но без той гадости, что ты на него мажешь.

Маша прищурилась, глядя на него.

- Во-первых, это творожный сыр. А, во-вторых, Дмитрий Александрович, вы не обнаглели? Я тебе уже тосты мажу, Дима!

- Пока ты мажешь, я работаю. Разделение обязанностей.

Захотелось чем-нибудь в него кинуть, хотя и возразить, по сути, было нечего, но Димка так улыбался ей в этот момент, проникновенно, что Маша молча потянулась к тарелке с тостами. Придвинула к себе банку с джемом.

В офис вошли по одиночке. Словно, это могло кого-то обмануть. Харламов, кажется, не задумывался о том, что скажу люди, а вот Маша, выйдя из лифта через две минуты после шефа, заимела привычку останавливаться и осторожно осматриваться. Стараясь понять, наблюдает ли кто за ней. Откровенного внимания или разглядывания не наблюдала, и днём шёпота за спиной не слышала, да и намёков ей никто не делал. Можно было бы махнуть рукой и жить спокойно, а она продолжала присматриваться.