Старик вытащил из-за пазухи небольшую гранату и поджег фитиль. Вымуштрованная команда мигом поняла, как надо действовать: все прижались к стенам, а стоящие рядом с дверью пираты толкнули ее и тут же спрятались от пуль, пущенных осажденными из-за опрокинутого стола. Ловкий бросок – и граната покатилась по деревянному полу прямо в каюту. Все замерли. Раздался взрыв – не слишком сильный, чтобы уничтожить всех, оказавшихся поблизости, но достаточный, чтобы оглушить их и заполнить помещение густым дымом, отчего сопротивление стало невозможным. Пираты ринулись в каюту и быстро одолели маленькую команду.

– Well, What have I been telling you all along?! First thing to do is always think ahead![32]– заявил капитан пиратов, зашедший в каюту последним. Он поднял опрокинутый стул, достал из шкафа бутылку рома и сел. Затем окинул взглядом пленников, которых согнали в угол: – Why the long faces, gentlemen?[33]

Откупорив зубами бутылку, старик выплюнул пробку и сделал несколько глотков. Пленников тем временем связали и усадили на пол перед атаманом. А тот совсем уже захмелел, даже начал распевать что-то, но в этот момент в дверях показалась его дочь. Энн мигом оценила ситуацию и выхватила бутыль из рук родителя.

– We had a deal, hadn't we?! Business and rum don't mix! Мы же договаривались: никакого рома в деле!

– I am still the captain, am I?![34]– заревел тот. – Besides I only took a few sips[35].

Но тут он внезапно замер и поднес руку к сердцу. Одно мгновение старик слушал что-то внутри себя, на лице его была написана боль. Пираты внимательно посмотрели на командира, готовые прийти на помощь в любую минуту. Но тот охнул и расслабился:

– Seems like it's letting go. See now, gentlemen, Your lives depend on the mercy of your relatives' wallets![36]

Тут он снова поморщился и обратился к дочери:

– It still hurts a bit, though, why don't you pass me that medicine[37].

Та сжалилась и подала вожделенный сосуд отцу, смерив его все же презрительным взглядом.

– Why do children always disregard their parents?! I'll tell you this, gentlemen. All the humankind troubles started with misbehavior… starting with Adam himself. Cheers![38]

Но едва донеся бутыль до рта, старик снова схватился за сердце, потом выгнулся дугой, закатил глаза и обмяк на стуле. Склянка выскользнула из его рук и звякнула об пол. Энн, нагнувшись, заглянула в лицо родителя, убедилась, что его уже нет на этом грешном свете, и мрачно подытожила неожиданный финал этой драматичной сцены:

– Well, that's the end of him. Mother always told me – it wouldn't be the bullet that'll kill him, but the rum![39]

Самойлов по звукам, как мог, следил за происходящим, но полная картина открылась лишь тогда, когда за ним спустились два головореза с факелами. Они посмотрели на пленника, оценили место его заключения и кивнули в сторону выхода. Русский офицер повиновался.

Один из пиратов задержался на нижней палубе, чтобы убедиться, что все пассажиры вытащены из теплых постелек, и с удивлением обнаружил еще одного, мирно спящего в своей каюте. Все-таки давешнее Иваново угощение дало о себе знать и подействовало на горемычного англичанина лучше всякого снотворного. Разбойник ткнул не подозревавшего о смене власти пассажира кулаком в плечо. Тот вскочил, заорав в возмущении: «What else?!» Но увидев устрашающую физиономию, не стал оказывать решительного сопротивления, лишь попытался втолковать разбойнику что-то. Пират шлепнул его грязной перчаткой по пухлой щеке, чем окончательно «уговорил» утихомириться. Секретарь повиновался.

Через пару минут его и Самойлова ввели в капитанскую каюту. Картина, представшая их взору, красноречиво свидетельствовала, что расклад сил на судне поменялся. Связанный капитан сидел в углу, рядом жались друг к другу голландские купцы и немец в ночном колпаке, обнявший свою Анхен. Положив ноги на сундук, в кресле развалилось странное создание в мужском платье, в котором однозначно, хоть и неожиданно, угадывалась девица. Дама сия занималась длинной трубкой, набивая ее табаком. Наконец она затянулась и обратилась к Самойлову:

– Well! And, what's your story?[40]

Дипломатию секретарь считал верной наукой, и именно она подсказывала ему, что необходимо наладить дружеские связи с сильной стороной.

– He is Russian! And a thief![41]– закричал англичанин без промедления.

Но его слова вызвали неожиданную реакцию.

– Why, I don’t remember asking you![42]

Вопрос был сопровожден очередным ударом перчатки по мордасам, который нетерпеливый пленник получил все от того же пирата. Секретарь попытался возмутиться, но еще одна оплеуха вернула ему способность к дипломатическому компромиссу.

– Well, a brave man indeed! I see you don’t like laws too! May be to take our side? Life is dangerous, but at least, no one here asks about the taxes![43]

Иван ни слова не понимал из той длинной речи, что была адресована ему, но вдруг почувствовал, что чья-то рука дернула пистоль у него из-за пояса. Он обернулся и увидел, что капитан захваченного фрегата целился прямо в пиратку. Ударом сапога по руке стрелявшего Самойлов направил пулю в деревянный потолок. Энн не подала виду, что испугалась, хоть и побледнела. Она выбила остатки сгоревшего табака об каблук, сплюнула и подытожила:

– The choice was made! Welcome![44]