– Мы не за паровой машиной, – успокоил его князь. – Парня одного ищем. В ваше парадное зашел.

– Ааа, – сразу потерял интерес к посетителям господин Шлоссер. – Вам к шахматистам…

– Вы даже не спросили, как он выглядел, – вставил словечко Родион.

– Без разницы, – отмахнулся механик. – Все, кого ищут, там… Вы извините, мне работать надо… – он изобразил подобие кивка и заторопился к одному из столов, где шипение пара стало слишком громким.

Тишина царившая у входа в шахматный клуб объяснялась тамбуром с двойной дверью. А вообще, жизнь здесь бурлила не хуже чем в мастерской. Даже туман в воздухе висел такой же сизоватый. Только пах иначе.

Князь едва шагнув за порог сразу же принюхался и насмешливо проворчал:

– Забавно… Думаю, при таком отношении к игре, проблем с желающими приобщиться к таинствам клеток у организаторов нет. Странно, что на входе никто деньги не берет.

– О чем вы, Александр?

– Неужто не чувствуете? Гашиш… Его ни с чем не спутать.

– Если пробовал, – уточнил Родион. Чем вызвал удивленный взгляд князя. Но потом тот вспомнил, что его спутник из другого мира и только плечами пожал.

– Интересная все-таки у вас жизнь. То что можно – запрещено. А что нельзя – наоборот. Впрочем, неважно… Вот и комитет по встрече.

Четверо мужчин, вышедших навстречу, украсили бы любую сборную по тяжелой атлетике или вольной борьбе, – но представить себе их с шахматной доской под мышкой или морщащими лоб над решением этюда никак не получалось.

– Вечер добрый, господа! – князь сегодня был сама вежливость. – В клуб записываете?

– Кто такие? Обзовитесь.

– Я, князь…

– От Ивана Карловича… – торопливо вставил реплику Родион раньше, чем князь закончил. Выбирая наобум самые распространенные имена в России и Германии. И угадал…

Нахмуренные лбы разгладились и четверка расступилась, давая пройти в следующее помещение. Отгороженное от холла бархатной портьерой.

Эта комната, по размерам не уступающая ресторанной зале, была против ожидания заставлена не шахматными столиками, а совершенно другими игровыми приспособлениями. В частности – рулеткой… Дальняя часть, где по углам и вдоль стены стояли мягкие диваны, тонула в полутьме. И только приглядевшись, можно было увидеть, что там отдыхают какие-то парни в компании веселых девиц… Без лишнего шума. Потягивая кальян и опорожняя бутылки. Еще несколько девиц, кстати, весьма миленьких, в одних только передниках, сновали между карточными столами, разнося игрокам напитки. Точно не прохладительные.

– Да ведь это притон… – пробормотал князь.

– И насколько я могу судить, – уточнил Родион. – Притон который крышу… в общем, действующий с одобрения полиции.

– Это невозможно…

– Увы, ваше сиятельство, в жизни возможно гораздо больше, чем мы в состоянии вообразить. А я тому живой пример… Судите сами, в передней даже для отвода глаз никто не играет в шахматы. Значит, облавы они не боятся. Как и случайных посетителей… Чужие здесь не ходят.

– Возможно, вы правы… – задумчиво протянул князь.

– И еще одно… – Родион нервно сглотнул. – Как подсказывает мне мой… мое чутье: в таких заведениях всегда ведется скрытное наблюдение. Так что приготовьтесь: как только воришка вас узнает, они поймут, кто мы на самом деле… И нас придут убивать.

– Ну, положим, это не так-то просто… – Александр положил руку на эфес. – Впрочем, если желаете, можете…

– Чего бы я не желал, – перебил князя Родион. – От нас уже ничего не зависит.

К тому времени их присутствие действительно заметили все, кто интересовался еще чем-то, кроме игры. И охранник, следивший за работой крупье, быстро направился к новым посетителям.

– Прошу прошения, господа, я вас не знаю. А здесь частный клуб. И посторонним вход воспрещен. Кто вас пригласил?

– Не кипишуй, Клещ. Фраера ботали, что от Карла… – отозвался голос из-за драпировки.

– От Ивана Карловича? – с заметным уважением произнес тот. – Обознался… И на старуху бывает проруха.

– Брешут они, Клещ! – донесся с затемненной части помещения визгливый голос. – Ты их верно цинканул. Это тот фраер, у которого я лопатник подрезал. Срисовал меня, падла. Мочить их надо! Век воли не видать.

– Нишкни, Глот… – другой голос, сильный уверенный раздался вместе с хлопком затрещины. – Напаскудил, а подтирать нам?

А вслед за этим, на свет вышел крепкий, уверенный в себе мужчина. С безобразным, пересекающим наискосок все лицо рубленным шрамом. Чудом не задевшем глаз.

– Ну, здравствуй, князь… Как говорится, гора с горой…

– Василий Антипыч?… штабс-капитан Одинцов?… – узнал человека Александр. Но в голосе его не было ни капли тревоги. Даже наоборот… – Вот уж не ожидал… Тебе ведь два года… Или все же пересмотрели дело после моего рапорта и предсмертной записки интенданта Чумина?

– Не знаю… Я не стал дожидаться решения… – картинно отмахнулся тот. – Да и что бы изменилось? Все равно карьера псу под хвост. Разве что лет десять отслужить в каком-нибудь гарнизоне, поближе к перемене дат? И чем оно лучше приговора?… Нет – черного кобеля не отмоешь до бела. Но, то что ты, Александр Даниилович обо мне ходатайствовал, знаю и помню. Поэтому, проходите… Кого другого уже б ногами вперед унесли, а с тобой сперва погутарим. Авось и разойдемся краями.

* * *

На поданный им знак, охранники быстро освободили ближайший к ним стол.

– Присаживайтесь, князь. В ногах правды нет.

– А у вас, князь, весьма обширные связи… – нервно пошутил Родион.

– Сам не ожидал. Мы с господином Одинцовым служили вместе.

– Да, – подтвердил хозяин заведения. – Было дело… Служили, не тужили. Пока меня не обвинили в растрате полковой кассы. И никаких оправданий даже слушать не стали. Потому что я, видите ли, не мог объяснить некоторые свои покупки.

– Весьма дорогие, надо заметить.

– Ну и что? – хмыкнул Василий, наполняя стопки из пузатой бутылки. – Как будто роскошь запрещена уставом… Давайте. Здравствовать, пока не желаю, но встречу сослуживцев вспрыснуть положено.

Князь пожал плечами, мол, почему нет и стопку поднял. Выпили не чокаясь… Что никоим образом Родиону настроения не подняло. Как и от вида окруживших стол головорезов. Но от угощения отказываться тоже не стал. «Помирать, так с музыкой».

– В общем, суд офицерской чести постановил разжаловать меня в рядовые и отправить на два года в арестантскую роту… – Одинцов наполнил рюмки вторично. – Но я не стал дожидаться приведения приговора, а сбежал той же ночью. Пока охрану несли мои же солдаты.

– Понятно… – Родион махнул вторую рюмку и занюхал ломтиком хлеба. – Осмелюсь спросить… Предсмертную записку интендант той же ночью написал, или…