– Любовь, что ли? – недоуменно заметил Алексаныч к концу «дежурства» у «Снегурочки». – Или как это классифицировать?! Если любовь – то какая-то странная, с патологией… Надо бросать эту стервозу – ни одной бреши. Я не собираюсь глушить этих двух горилл или брать штурмом общагу…

Замечание сие состоялось в пятом часу утра, когда Лилька, поддерживая под руку сильно нетрезвого хорошо одетого дядечку, вышла из ресторана в сопровождении вездесущего Федота и махнула одному из стоявших неподалеку такси.

– Не надо глушить, – согласился Леха, наблюдая за претенденткой и озаряясь плотоядной улыбкой. – Так не бывает – брешь должна объявиться. А упускать такой лакомый кусочек… Посмотри, какая цаца – у меня аж галстук стоит!

– Ты когда в последний раз его надевал? – недовольно буркнул Алексаныч. – Галстук… Не люблю, когда в работу привносят излишне много личного…

– Не понял? – удивился Леха.

– Да ты пятый день спишь и видишь, как бы заполучить эту куклу к нам в подвал и пару недель без передыха мыть ее в душе! – съязвил Алексаныч. – Я тебе говорю – бесперспективная разработка. Пять дней потратили…

– Поехали, Шура, – не дослушал старшего товарища Леха – такси с парочкой и несколько подержанный «Опель» с двумя парнями Федота отчалили от крыльца «Снегурочки» и помчались в ночную мглу. – Не отставай.

– Есть предложение – прошвырнуться к «хохлятской» гостинице, – не унимался Алексаныч. – Там ежедневно контингент обновляется. До рассвета как раз успеем – наметки сделаем. Леха?

– Успокойся, Алексаныч. – Леха потыкал пальцем в лобовое стекло. – Через полчаса ты сможешь своей потной ручищей помацать эту попку – я тебе обещаю.

– Ты полагаешь, что у этих горилл кончится бензин? – ехидно поинтересовался Алексаныч. – Такое только в сказках случается, мальчик мой, – и то не часто.

– Я четыре раза за время наблюдения выходил писать, – невозмутимо напомнил Леха. – Заметили?

– Ага, заметили, – подхватил ведущий машину Шура. – Частые позывы к мочеиспусканию – характерный признак вензаболевания. Подсказать, какого?

– Типун тебе на язык, – добродушно отмахнулся Леха. – Тоже мне – венеролог, блин… Теряешь квалификацию, Шура, – не обратил внимания на такую деталь. Я три раза просто пописал, а в четвертый прошвырнулся к тачке федотовских «быков» – она как раз пустая стояла – и… подсыпал сахарку в бензобак. Как вам?

– Совсем сдурел! – сокрушенно всплеснул руками Алексаныч. – Слушай, а ты же не автомобилист – ты откуда такие штуки знаешь?

– Это не важно, – небрежно бросил Леха. – Важно, что скоро их тачка встанет – и надолго. Вот тогда мы и порезвимся…

– Важно, что, когда они притащат свою тачку на СТО, им сразу же скажут, что какой-то придурок накормил их «Опель» сахарком, – тревожно пробормотал многомудрый Алексаныч. – И они начнут весьма резво вспоминать, кто да кто был в эту ночь на пятаке у кабака лишний… Ннн-да… Ой, не нравится мне это дело, мальчики, бросили бы вы…

– Поздно, – констатировал Шура. – Вон они – встали.

Действительно, огни «Опеля» замерли на месте – «шестерка» проехала мимо застывшей на шоссе машины и последовала на некотором удалении за уверенно продолжавшим движение такси.

– Ну, Лилька, – держись, – задорно промурлыкал Леха. – Ох и задам я тебе…

– Тридцать лет, а дурак дураком, – сокрушенно заметил Алексаныч. – Только и знаешь, что палки вставлять… Женщин, которые на первые встречные брюки ноги раздвигают, в народе справедливо именуют блядями. А ты – блядь в штанах, мальчик мой. На каждую новую юбку слюни пускаешь. Можно подумать, что основной смысл твоей жизни – трахать все, что движется. А это… Это, ммм…

– Это болезнь такая – промискуитет называется, – подхватил Шура. – В Штатах, кстати, лечат от этого…

– Жизнь идет, скачет жизнь, – возразил Леха. – А я всех их люблю – что поделать? Я их всех готов крыть – лишь бы сил хватило. И потом – я же не насилую никого, не убиваю. А для нашего контингента без разницы – палкой больше, палкой меньше. И кому от этого плохо?

– Никому, – согласился Алексаныч. – Но сейчас ты переступил грань дозволенного. Ты же тепличный е…рь-перехватчик, живого Вора пару раз в жизни видел – и то мельком. А с этими «быками» вообще ни разу не общался – понятия не имеешь, что это за публика. Я посмотрю – не дай Бог, конечно, – как ты уписаешься, когда эти мальчишки нас вычислят и поставят тебя под стволы…

– Не каркай, Алексаныч, они сейчас далеко, – досадливо воскликнул Леха. – Смотри – приехали. Дай-ка мне свою баночку…

«Волга» – такси завернула к спящей девятиэтажке, встала у третьего подъезда. Дама с кавалером вышли из салона – Лилька покрутила головой, недоуменно пожала плечами и, прихватив хорошо одетого дядьку под руку, потащила его в подъезд. «Волга» сдала назад, развернулась и покатила прочь.

– Лифт не работает до семи, – со знанием дела сообщил Леха, выбираясь из машины. – Подъезжайте к подъезду, дверь откройте – я щас…

Доморощенный казанова настиг парочку на третьем этаже – клиент был настолько качественно накачан, что Лильке приходилось тащить его волоком.

«Принципиальная штучка, – отметил про себя Леха, ступая на носках и прижимаясь к стене. – Могла бы бабки вытащить и сруливать – нет, до конца тащит. Или он ей выболтал чего такого и теперь она собирается его хату бомбануть?»

Подскочив сзади, Леха на ходу откупорил банку, извлек тряпицу, пропитанную хлороформом, и прижал к лицу дамы. Лилька пискнула, трепыхнулась несколько раз и затихла, отпущенный на свободу клиент тут же сел на ступеньки и начал что-то бубнить, начальственно грозя в пространство пальцем.

– Она тебе в таком состоянии все равно не нужна, – нервно бормотнул Леха, взваливая бесчувственное тело на плечо и удирая вниз по лестнице. – А мы попользуемся маленько – грех такой случай упускать…

Возвращались тем же путем – хотя Алексаныч настаивал на изменении маршрута. Бандитского «Опеля» на прежнем месте не было – видимо, хлопцы нашли буксир и оттащили машину. Вскоре выехали за город, миновали пост ГАИ и припустили на всю железку – до родного кожвена оставалось пятнадцать минут езды.

– Ну вот, а ты боялся, Алексаныч, – облегченно вздохнул Шура, когда будка стационарного поста осталась позади. – Молоток, Леха, – такую «бабочку» сработали!

– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, – неопределенно буркнул суеверный Алексаныч. – Оно, конечно, вроде все хорошо получилось… Только ведь доехать надо – мало ли…

– Надо же – в общаге живет, а пользуется французскими духами… – внезапно севшим голосом пробормотал Леха: все это время он сидел с бесчувственной пленницей на заднем сиденье, придерживая ее, успел-ощупать каждую выпуклость и изгиб младого соблазнительного тела, податливо прильнувшего к нему. Кроме всего прочего, это младое тело было насквозь пропитано запахами хорошей парфюмерии и дорогого вина – Леха выпал из обстановки и страшно возбудился. – Слышь, Шура, притормози-ка здесь. Буквально на пару минут – я тебя прошу!