Годфри сдержал слово. Он отпустил Труди и Бетти меньше чем через час и вернулся. Джульетта никогда не задумывалась об этом, но Годфри был прирожденным лидером, генералом, а они – его солдатами, подспудно верящими в своего командира.

По его приказу они сняли покрывало с постели Перри.

– Теперь положите ее на покрывало.

Джульетта заколебалась, но Сирил, верный рядовой, сказал:

– Ну же, мисс. Мы справимся. Вы берите за голову, а я возьму за ноги. Мистеру Тоби нельзя ее поднимать: у него плечо.

Но Годфри настоял на том, чтобы помочь, хотя и морщился от боли, когда они переваливали тело Долли на покрывало. Рядом положили небольшой сверток в полотенце, и обоих завернули вместе, как посылку.

Вспоминая этот день, Джульетта обычно полностью выкидывала Диба из истории, которую рассказывала сама себе. Диб был самой невыносимой деталью во всем случившемся.

После укола тростью-шпагой он совсем обезумел: рычал и щелкал зубами, готовый всех разорвать на куски. Он был маленький, не больше Лили, но казался очень опасным.

– Сирил, ты можешь его отвлечь? – спросил Годфри, и Сирил швырнул в Диба вязаным медведем бабушкиной работы.

Диб растерзал игрушку в клочья за несколько секунд, но Годфри успел прокрасться ему за спину и схватить за ошейник. Диб взвизгнул, когда Годфри поднял его в воздух на вытянутой руке. Он висел, бесполезно меся лапами воздух, выпучив глаза от удивления. Годфри отнес его в ванную комнату. У двери он обернулся и сказал:

– Не заходите сюда.

Из закрытой ванной долго слышался визг и плеск, и наконец Годфри вынес что-то завернутое в полотенце. Лили они потом нашли в спальне – она дрожащим комочком забилась под кровать Перри. Она стала снова полностью доверять Сирилу и Джульетте лишь через несколько дней.

В бюро у Перри они нашли моток прочной бечевки и перевязали покрывало снаружи. Получилось нечто вроде мумии. Они передвинули оба письменных стола, чтобы освободить ковер, и переложили на него Долли и ее верного спутника.

– Боюсь, она тяжелее, чем кажется, – сказал Годфри. – Ну-ка, раз-два – взяли!

– В двойной обертке, – прокомментировал Сирил, когда Долли закатали в ковер.

Клеопатра, подумала Джульетта. Или сосиска в тесте.

– Боюсь, мисс Армстронг, смерть отнимает у человека всякое достоинство, – пробормотал Годфри.

К тому времени, как они закончили возиться, все взмокли от пота. Сирил запачкал лицо кровью. Джульетта вытащила носовой платок, послюнила его, велела Сирилу подойти и стерла пятна.

– Мистер Тоби, что теперь? – спросил Сирил. – Что мы с ней будем делать?

– Может, отправить ее в угольную яму, как Труди говорила? – предположил Годфри.

– Сейчас неподходящее время года, – заметила Джульетта, вспомнив, как быстро обнаружили бедняжку Беатрису.

Сирил мудро кивнул. Все трое помолчали, обдумывая способы избавления от трупа, и вдруг Джульетта сказала:

– А почему бы нам не похоронить ее на кладбище?

Они позвонили в отдел Хартли. Там уже привыкли, что транспорт может потребоваться в любое время дня и ночи.

– Будьте добры, мистеру Гиббонсу нужна машина. Забрать пассажиров от «Долфин-Сквер». Куда ехать, я скажу водителю по прибытии.

Машину своевременно отрядили. Джульетта спустилась вниз и стала ждать у выхода на Чичестер-стрит. Было уже сильно за полночь, когда она увидела свет фар, прикрытых козырьками, – щелки света в очень темной, безлунной ночи.

Когда водитель вылез, Джульетта вручила ему щедрый гонорар в пять фунтов (из кармана Годфри) – сумму достаточную, чтобы заглушить даже сильное любопытство, – и сказала:

– У мистера Гиббонса очень секретное задание, он сам поведет машину.

Водитель привык к странностям МИ-5, и когда Джульетта спросила, сможет ли он добраться домой, он, сунув пятерку в карман, отвечал с веселым смехом:

– Надо думать, что так, мисс.

Они дотащили ковер до лифта, сосредоточившись на этой задаче так сильно, что чувствовать было уже некогда. Они пережили неприятный момент, когда вытаскивали ковер из лифта на первом этаже и увидели престарелую жиличку, ожидающую, когда лифт освободится. Джульетта бодро сказала:

– Добрый вечер, а мы вот везем ковер в подарок на свадьбу его сестре, – и показала на Сирила.

(«Если уж решите врать…» и так далее.) Сирил разразился несколько маньяческим смехом. Пожилая дама спешно скрылась в лифте, желая убраться подальше. Она, вероятно, подумала, что эти три человека, между которыми с виду не очень много общего, просто пьяны.

– Простите, – извинился Сирил перед Годфри, – просто это все немножко слишком. А мисс Армстронг так хорошо врет, что застала меня врасплох.

Годфри похлопал его по плечу:

– Не беспокойтесь, мой мальчик.

Долли в ковре поставили под углом на переднее сиденье машины – они перепробовали все, и это оказался единственный способ запихать ее в салон. Сирил и Джульетта сели сзади, Лили – между ними. Она беспокойно понюхала ковер и больше не желала иметь с ним ничего общего. Видимо, собаки распознают запах смерти.

Им повезло – Годфри умел водить машину, в отличие от Сирила и Джульетты. Он завел мотор и сказал:

– Ну, поехали.

На каждом повороте Долли слегка съезжала набок, словно внутри ковра была еще жива. Снова, как тогда в Блумсбери, Джульетте показалось, что она играет на сцене, в комедии, хотя не особенно смешной. Даже совсем не смешной.

– Так куда мы едем? – переспросил Сирил, придерживая ковер; они только что на полной скорости свернули на Парк-лейн – Годфри оказался удивительно лихим водителем.

– Лэдброк-Гроув, – сказала Джульетта.

Годфри кому-то позвонил. Джульетта не знала кому и лишь гадала, был ли это человек в воротнике из каракульчи. В любом случае собеседник Годфри оказался влиятельным – в похоронном бюро в Лэдброк-Гроув их уже ждали двое мужчин в рабочих комбинезонах, и сам похоронных дел мастер проводил их в морг. Рабочие занесли Долли, издавая обычные для этого занятия возгласы: «Поберегись!», «Косяк не задень» и так далее. Никто не задавал никаких вопросов и не удивлялся, что им доставили труп, так что Джульетте стало очень интересно, чем эти двое (ну и похоронных дел мастер тоже) занимаются в остальное время. А может, это и есть их работа – аккуратно избавляться от тел убитых?

Джульетте не хотелось смотреть, как открывают гроб бедняжки Беатрисы и кладут туда Долли, но она все же осталась – немой свидетельницей. Во всем этом было что-то глубоко гротескное, несмотря на то что идея принадлежала самой Джульетте. Диба положили сверху, и Годфри сказал:

– Напоминает египетских фараонов – их отправляли на тот свет со всем добром. Мумифицированными кошками и прочим.