Как раз сегодня он решился на серьезный разговор с Наташей, прояснить, так сказать, ситуацию. Преподнес обручальное кольцо – старинное, бабкино. Ждало оно своего часа в полиэтиленовом пакетике-кармашке. О красивой коробочке заранее не побеспокоился, все же темный он был мужик в плане церемоний и условностей, мелочей и тонкостей, которые так милы женщинам. В последний момент сообразил, да поздновато. Может, и помогла бы красивая коробочка, но, наверно, вряд ли…

– То, что у твоих матери с отцом не сложилось, – не я тому виной. Мать сколько лет одна? Теперь и я один… А мы с ней с детства…

– Знаю-знаю! Детская дружба! Дядя Коля вон тоже теперь один! А у него – юношеская любовь! Может, он тоже?..

– Сергей крякнул.

– Давай еще по одной.

Выпили.

– Ты уже мальчик большой, сам в мужьях побывал. Чего ж не пожилось?

– А это не ваше дело! – взвился Антон. – Какое право вы имеете лезть в мою жизнь?

– А в мою жизнь, значит, ты имеешь право лезть? В гости вот пришел… Не помню, чтобы я тебя приглашал.

– Мне ваша жизнь приболела! Меня волнует жизнь моих родителей! Мой отец тоже много лет один! Все ждет! Налейте!

Налили. Выпили.

Сергей тоже был в раздражении, но сдерживался. Наташа отказала окончательно и бесповоротно, хотя была предельно деликатна. И колечко взять не захотела, просто так, на память. Так и лежит в кармане ветровки. Но не будет же он посвящать в свои сердечные неприятности этого зарвавшегося молокососа.

– Ты смотри, что получается, – не успокаивался Антон. – Три одиночества вокруг одной моей мамани! Вот это успех! Говорят, старый конь борозды не испортит, а тут такая ситуация, что старая кобыла…

Договорить он не успел, потому как улетел со стула на пол от мощной оплеухи. Еще тяжела была ручка у дяди Сережи! Шахтер!

В следующий момент, Антон не помнил как, в руке у него оказалась тяжелая ржавая шайба.

– Убью! – просипел он.

В последний миг увидел в глазах Сергея растерянность ли, удивление – и опустил шайбу на голову хозяина.

* * *

Встал Вадим Чумаченко.

– Все, сядь! Дальше я.

…Звонок сына раздался примерно в десять. Антон истерически кричал в трубку, и крик его был еще страшнее оттого, что кричал он тихим, полузадушенным голосом.

– Папа! Я убил дядю Сережу!

– Ты что мелешь! Ты пьян? Какого дядю Сережу? Ты где?

– Я не пьян! Немножко! Бельцова! Он в крови и не дышит! Я у него дома!

– Сиди тихо… Я сейчас приеду.

Вадим заметался по комнате. Схватил плед с дивана – надо же будет укутать труп! Схватил аптечку – а вдруг он жив!!! Вспомнил – аптечка есть в машине, вытряхнул из коробочки пластинку снотворного – Антону надо будет сразу выпоить пару-тройку таблеток, нет, лучше дать ему пару таблеток глицина, снотворное подействует не сразу. Когда он потом прокручивал события той страшной ночи, то удивлялся, что ни разу не мелькнула у него в голове мысль о полиции, только о том, как защитить своего непутевого великовозрастного ребенка. Он не думал о степени его вины, это потом, сначала – спасти, защитить!

Машину оставил за углом, нечего рисоваться, хоть и ночь.

Картина, представшая перед ним, на первый взгляд не казалась страшной, разыгравшееся воображение рисовало Вадиму картины гораздо более страшные. На столе – недопитая бутылка водки, нехитрая снедь, чуть поодаль стола на полу – мужик в неловкой позе: перебрал, встал из-за стола да и брякнулся, ноги не удержали. Крови особой не было, как кричал сын, он только потом увидел окровавленную голову Сергея и ржавую шайбу в крови рядом.

Пульс прощупывался, и у Вадима гора с плеч свалилась.

– Папа, он жив? Надо его… он меня посадит! Мне нельзя в тюрьму, вся жизнь под откос пойдет! – Антона сотрясала дрожь.

– Ты соображаешь, что плетешь?! Она уже пошла! И наша с матерью тоже! Ты зачем сюда приперся?

– Он к матери клинья подбивал, жених хренов! Я разобраться хотел.

– Тебе – то что? Разобрался!

– Я из-за тебя!

– А я тебя просил? – бушующую в душе Вадима злость погасила волна жалости и нежности.

– Он на рыбалку утром собирался, пошел и не вернулся, мало ли драк на берегу случается! Кинули в воду, и все!..

– Заткнись! Идиот!

Перетащили Сергея на расстеленный плед, он слабо застонал. Заставил выпить Антона три таблетки успокоительного. Пока замывал кровь, прибирал – послал сына проверить, заперта ли калитка между дворами, если нет – запереть, что у них там, крючок или задвижка…

– Да тише там, дома Черновы, наверно!

У Черновых было темно, а собаки у них не было уже давно. Наверное, Николай ушел на суточное дежурство. Возвратившийся Антон опять завел волынку насчет того, чтобы Сергея бросить в Волгу.

– Я не привык людей убивать! Не приходилось, слава богу!

– Зачем я тебя позвал! Лучше бы сам!

– Но позвал же! И как ты собираешься жить с этим дальше?

– Долго и счастливо! – не удержался, съерничал Антон.

– Ах, ты ж, паскудник! – печально сказал Вадим. – Помимо прочего – Сергей Михайлович Бельцов – твой отец.

* * *

Тело они перетащили в машину, уложили на заднее сиденье. Сергей опять застонал. Пока Антон подгонял «Ладу», Вадим растворил оставшееся снотворное в литровом термосе. Оглядев напоследок комнату, погасили свет, закрыли на ключ входную дверь, калитку.

– Ключи и телефон выбрось в Волгу. Иди домой и ложись спать. Да, – вспомнил, – вернись во двор и отопри калитку к Черновым! Забудь все, тебе все приснилось. Ты понял?

– А ты?..

Снотворное начинало действовать, Антон еле ворочал языком.

– Я сказал, забудь все!

Машина скрылась в темноте.

… Вадим гнал «Ладу» по волгоградской трассе всю ночь. Едва отъехав от Артюховска, съехал с трассы в первую же выплывшую из темноты лесополосу, включил свет в салоне и обработал рану на голове Бельцова перекисью из аптечки, забинтовал, как мог. Когда Сергей начинал слабо стонать, останавливался, вливал ему в рот несколько глотков пойла из термоса. Подложил под голову подушку, укрыл пледом – спит пассажир. Судьба была к нему милостива – ни на одном посту его не остановили. На рассвете въехал в небольшой городок Камышовск, ему приходилось там бывать по своим предпринимательским делам. Доехал до первой автобусной остановки, вышел из машины, зорко огляделся – начинало светать, городок еще спал. Вытащил беспомощное неподъемное тело, уложил на лавку под навесом, покрутил головой в поисках таблички с названием улицы – еле разобрал. Затем немного поколесил в поисках таксофона. Слава богу, он работал. Позвонил в скорую.