– Таковы-то твои представления о равенстве мужчин и женщин. Ведь ты даешь право выбора своим людям, не навязываешь им свою волю?

– Я предложу им проголосовать, – сказал Джон, собрал письма и медленно направился по тропинке к прогалине.

Анна не сразу последовала за ним. Она добилась своего, но эта победа опустошила ее.

Вернувшись на поляну, Анна нашла Джона у костра в окружении десятка человек, к которым он обращался:

– Я отправляюсь морем во Францию, чтобы найти и привезти обратно изменника лорда Уэверби и предать его королевскому суду. Или убить, если придется, при попытке захватить его.

Он передал Бет оба письма, и она прочла их вслух.

– Это мое дело, только мое. Поэтому я освобождаю вас от вашей клятвы верности и братства, принесенной мне.

Анна села между Бет и Кейт и стала слушать. Джон их предводитель, и его слово для них закон. Анна поднялась. Глаза ее сверкали в свете костра.

– Я пойду с ним, – спокойно заявила Анна.

Слова ее раскатились эхом по лесной поляне.

Медленно, один за другим люди стали подниматься с мест.

Прежде чем заговорить, доктор судорожно сглотнул, можно было не сомневаться в его выборе. Утром все они собирались отправиться в Саутгемптон, а оттуда во Францию.

Анна отошла от костра, быстро двинулась к шалашу и легла на подстилку из папоротника и листьев, повернувшись спиной ко входу. Несколькими минутами позже она услышала, как, крадучись, в шалаш забрался Джон.

– Анна, – услышала она его шепот.

– Попытайся понять, Джон. Все, кто тебя любит, хотят разделить с тобой твою участь и грозящие тебе опасности. И только трусливые не согласились бы на это.

Он протянул к ней руку, и от его прикосновения на сердце у нее потеплело.

– Клянешься неукоснительно следовать моим указаниям? – спросил Джон.

По щекам Анны покатились слезы. Слезы облегчения. Джон осушил их поцелуем. Всю ночь Анна лежала, положив голову ему на плечо, просыпаясь, чтобы убедиться, что его рана не вызвала лихорадки и что она видит Джона Гилберта наяву, а не во сне.

Джон сделал еще одну попытку уговорить своих людей не подвергать себя опасности, но когда каждый из них поклялся следовать за ним, он от всего сердца поблагодарил их.

Доктор Уиндем сменил повязку на ране Джона и объявил, что признаков нагноения нет. Утром все отправились в путь, оставив Мэтью достаточно провизии, чтобы он ни в чем не терпел недостатка, пока не сможет снова рыбачить и охотиться. Анна, Бет и Кейт надели сапоги и бриджи, опоясались шпагами, спрятав перевязи под дорожные плащи и прикрыв волосы большими красными шерстяными капюшонами, а свою женскую одежду и нижнее белье упаковали в узлы и дорожные сумки, хотя, к огорчению Кейт, их костюмы противоречили Священному писанию. При этом она не могла вспомнить ни одной главы и ни одного стиха из священной книги, где говорилось бы об этом, и переоделась. Анна и Бет помогли ей справиться с незнакомыми пряжками и завязками.

Удушающие летние дожди превратили дороги на юге страны в трясину, и это изматывало лошадей. Почти на каждой ехали два всадника. Приходилось часто делать привалы, а ночи проводить на постоялых дворах. Через три дня шестеро мужчин и три женщины все еще находились в двух днях пути от гавани Саутгемптоиа.

– Миледи? – спросил однажды утром доктор Уиндем, когда они оставили позади холмы Беркшира и направлялись к Уинчестеру на последнем отрезке пути к Саутгемптону. Он и Кейт ехали рядом с Анной и Джоном, сидевшими на Сэре Пегасе. Анна, как всегда, сидела впереди Джона, упираясь ногой в луку седла. Доктор сидел на собственной лошади, хотя подпруга и стремена были подняты высоко, чтобы соответствовать его росту и коротким ногам.

– Мне надо кое-что сказать вам на ухо, Анна. Прошу прощения, Джон.

Джон кивнул.

– Я вся внимание, – ответила Анна, стараясь повернуться в седле так, чтобы не потревожить рану Джона, которая, хоть и быстро заживала и была надежно перевязана, все еще болела.

– С вашего разрешения, мы с Кейт хотим пожениться до того, как сядем на корабль в Саутгемптоне. Если у нас ничего не выйдет во Франции, мы умрем мужем и женой.

Он внимательно разглядывал свои руки, в которых держал поводья.

– Я давно хотел жениться, но никак не мог найти подходящей женщины. – Доктор умолк и после паузы продолжил: – Возможно, некоторые сочтут, что я слишком стар для Кейт, но мне едва исполнилось сорок, и ручаюсь, я буду лучшим мужем, чем многие молодые повесы.

Анна улыбнулась, и доктор, ободренный, продолжал:

– А что касается различий в религии, то вера Кейт мягкая, а я не придерживаюсь догм. Так что разногласий между нами не возникнет.

– Я искренне рада, – сказала Анна и краем глаза заметила, что Кейт просияла. Она мечтала о любви, еще когда они встретились в Уэверби-Хаусе.

– Это замечательная новость, – сказала ей Анна, – но тебе не требуется моего разрешения, Кейт. Ты мне больше не служанка.

Кейт протянула руку к доктору, и Джосая взял ее.

– Но я буду чувствовать себя лучше, если ты благословишь меня, мой друг Анна, – сказала Кейт.

– В таком случае вот мое благословение. Я благословляю тебя от всего сердца.

– И я тоже, – сказал Джон.

Кейт улыбнулась и крепче сжала руку Джосаи Уиндема.

– Он замечательный человек, умный и благородный, – промолвила Кейт. – Он дал мне чудодейственную мазь для лица.

Анна посмотрела на Кейт, и ей показалось, что на лице девушки стало меньше шрамов и оспин.

– Любовь, милая Кейт, творит чудеса даже без мази.

Джосая усмехнулся.

Они ехали рядом и некоторое время молчали. Потом Кейт снова заговорила:

– Друзья мои, Анна и Джон, мне больно видеть вас в таком отчаянии. Может быть, Джосая пропишет вам какой-нибудь эликсир?

Джон с улыбкой обратился к маленькой квакерше:

– Славная Кейт, даже искусство такого врача, как Джосая, не может привести голландский корабль во французскую гавань, что нам совершенно необходимо.

Когда Кейт и доктор поотстали, Анна и Джон некоторое время ехали молча.

Утро выдалось чудесное. Анне казалось, что как только она закроет глаза, тотчас увидит пруд в Уиттлвудском лесу и услышит журчание ручья, на берегу которого они с Джоном Гилбертом провели несколько восхитительных часов.

Ночью Джон пришел в ее комнату в гостинице. Анна расчесывала волосы, испытав облегчение, когда сняла вязаный капюшон.

– Нас попросили быть свидетелями на свадьбе.

Анна вздохнула: