на него. Не помню за что, но злость жгла меня изнутри, требуя взять добычу немедленно.

Короткий разбег. Прыжок. Лапы снова ударили ему в хребет, толкая на землю. Я распахнул пасть и вонзил длинные клыки в его затылок. Он пытался сопротивляться, но за каждое движение я сильнее сжимал челюсти и трепал непослушную жертву, заставляя звенеть стальную цепь на её шее. Не прошло и минуты, как он затих, приняв свою судьбу.

— Молодец!

Хозяйка подошла ко мне и опустила руку на загривок. Вздыбленная шерсть тут же улеглась, и я довольно заворчал, чувствуя ледяное прикосновение.

— Хороший мальчик. Давай посмотрим, кого ты поймал для меня сегодня.

Я разжал зубы и отступил. Хозяйка взмахнула рукой, и цверг с цепью на шее поднялся на ноги. Сейчас, перед ней он уже не мог сбежать и покорно ожидал своей участи.

— Магодав? — Хозяйка с удивлением посмотрела на меня. — Ты смог привести его ко мне? Не ожидала, что справишься!

Она снова погладила мою голову и перевела взгляд на фон Катте.

— Я не твой, — просипел глупый цверг, — я принадлежу другому…

— Вы все мои, — усмехнулась хозяйка, — здесь, на краю, только моё слово имеет значение. И никто из мёртвых не может пройти мимо меня, чтобы ни говорил твой господин.

Туман свернулся во множество рук. Жадных, безжалостных, крепче стали. Они схватили мертвеца и уволокли его в серую пелену.

— Ты выполнил мою просьбу, — Хозяйка снова обернулась ко мне, — привёл редкий Талант, да ещё и собственноручно. За это тебя ждёт щедрая награда.

Непроизвольно я облизнул морду длинным фиолетовым языком. Награда это хорошо! Это пища, это жизнь, это охота снова и снова.

— Тебе будет нужна помощь, мой охотник.

Хозяйка наклонилась и коснулась губами моего лба. Холод вошёл в меня и свернулся в груди змеёй.

— Я даю тебе право использовать Скудельницу. Цени, как ты мне дорог, — твой наставник триста лет вымаливал её у меня. Только не усердствуй больше положенного, дружок. Помни — всякой смерти свой срок и свой приговор.

Глаза сами собой закрылись, и граница вытолкнула меня в привычный мир.

* * *

В чувство меня привёл шелест песка. В чашу моих хрустальных часов жизни падала чёрная струйка песка. Год, два, три… На десятом я сбился и перестал считать. Сколько бы Хозяйка ни отсыпала, я найду, как их прожить. А сейчас надо заняться делами поважнее.

Первым делом я стянул цепь с шеи мёртвого цверга. Покойник стал неожиданно тяжёлым, будто его залили свинцом, и пришлось напрячься, чтобы приподнять его голову. Он скалился, будто собирался укусить, став совершенно непохожим на себя при жизни.

Следом пришла очередь освободиться от кандалов. Анубис, хоть и травмированный долгим «прессом» магодава, рвался мне помочь. Показывал, что готов расплавить стальные браслеты, но я не решился на подобный эксперимент. Тем более у меня созрел некоторый план, и там кандалы играли не последнюю роль.

Впрочем, сила Анубиса всё равно пригодилась. Я вытащил из потайного кармашка needle wand, взял онемевшими пальцами и приставил к дужке замка на правой руке. Эфир так и потёк из Таланта по тонкой золотой проволочке, вырываясь крохотным язычком прозрачного пламени.

Всего пара минут — и железная скоба треснула, а затем и вовсе рассыпалась металлической трухой. Я выронил needle wand на стол, расстегнул браслет и наконец-то снова ощутил руку. Ёшки-матрёшки, хорошо как! Я уже и забыл это чудесное ощущение, когда есть пальцы, ладонь и запястья. Да только за одну пытку онемением стоило воскресить сволочь фон Катте и придушить снова!

Второй замочек я открыл уже аккуратно, провернув механизм с помощью Знаков. Снял браслет и принялся растирать ладони. Хорошо, очень хорошо! Но времени у меня немного, надо спешить.

На всякий случай, если кто-то из подручных магодава решит заглянуть в домик, я выстроил «декорации». Покойника устроил за столом, будто он напился и заснул. Положил его руки на столешницу и вложил в одну кружку, а в другую пустую бутылку. На скамье у стены свернул из одеяла «куклу» и накрыл её старым тулупом, валявшимся в углу. Будем считать, что это я задремал, пока мой сторож напивался в одиночестве. Чтобы обман не раскрылся слишком быстро, я накинул на магический светильник платок. Пожалуй, в полумраке такая сцена не вызовет подозрений. А теперь пора разведать местность снаружи.

* * *

Из домика почтовой станции я выбрался через окошко во второй комнатушке. Там и стекла-то никакого не было — считай, дырка в стене да ставень, висящий на одной ржавой петле.

Аккуратно, стараясь не шуметь, я нырнул в кусты. Обошёл домик по дуге и подкрался к сеновалу, рядом с которым устроились подручные магодава. Они сидели вокруг костра, разговаривали, громко хохотали и пускали по кругу флягу с чем-то горячительным. С ними был и Васька, органично влившийся в компанию. Я подобрался поближе и прислушался.

— … Пермских заводах на пару дней остановку сделаем. Пруссак сказал, надо карету отремонтировать, пока не развалилась.

— А гнать не надо, тогда и не сломается. Несёмся как оглашенные, я уже всю задницу о седло отбил.

— Там хоть нормальные трактиры есть?

— К чёрту трактиры! Там одна вдова есть, я к ней пойду. И с бабой потешусь, и поем нормально.

— Пустили бы меня готовить, — услышал я голос Васьки, — и сегодня бы ужин добрый был. Я пока в солдатах служил, даже из топора научился кашу варить.

Вся компания заржала над незатейливой шуткой.

— Ты, солдатик, человек душевный и сметливый, — ответил со смехом рыжий детина, судя по всему старший, — но к котлу мы тебя не пустим, уж не обессудь. Мы опричные правила строго блюдём и с чужих рук не едим. Тем паче ты арестанту служишь — вдруг отравить решишь, чтоб ему побег устроить.

Ты смотри, как интересно! Это не обычные служивые, а чьи-то опричники. Надо будет допросить одного и узнать, кто такой умный решил выделить своих людей против меня.

— Как хотите, — Васька махнул рукой, — мне же легче. Пропустите, пойду до ветра схожу.

Он встал и неспешно побрёл к кустам, на ходу расстёгивая ремень. Пока Васька хрустел ветками, я тихо подкрался и встал за дерево. Когда он собрался возвращаться, я зашёл со спины, схватил его и зажал рот.

— Ммм!

— Тихо, Васька! Это я, Константин Платонович.

Васька тут же перестал вырываться, и