Лишь изредка его будили особенно восторженные восклицания баушки или её хихиканье, когда она «ему» рассказывала случаи из славного хозяйствования необычной женщины Крыпочки.

С тех пор так и повелось, как вечер, так баушка начинала свою речь. И всё выходило, что такой старухи, как Крыпочка по всему белу свету ищи — не сыщешь. И повезёт тому, кто с ней будет жить, потому, что будет как сыр в масле кататься. А вот баушка стара стала, и хозяйка из неё становится всё никудышней с каждым днём. И что дальше из неё получится, страшно подумать. «Любой уважающий себя, например, человек, ай кто, бежал бы отсель куда глаза глядят».

Когда Ивар, Домна и дети вернулись с покоса, дело было сделано — перестало молоко пропадать. Отвадила-таки дармоеда.

111

— Куда он нас ведёт? — не выдержала, наконец, Василиса.

— Не знаю. Места чужие, я здесь не был, — вяло ответил Ачима.

Ноги уже становились деревянными и каждая сажень давалась с трудом. Ачима едва тянулся следом, натягивая верёвку. Шаги всё чаще теряли синхронность и бесконечное дёргание верёвки на ногах приводило к тому, что то Василиса, то Ачима спотыкались и едва не падали.

Вулкаш же шёл медленно и не оглядывался.

Иногда Василисе казалось, что они могли бы попровать сбежать, настолько он не интересуется ими. И потом, если попытка окажется неудачной, не убьёт же он своего младшего брата за это. Но она настолько устала, что убегать не было сил. Поэтому молча шла, боясь упасть. Потому что была уверена, что упав, она уже не поднимется, а останется лежать на земле, как загнанная лошадь.

— Остановись, Вулкаш, — слова прозвучали неожиданно и спокойно.

Василиса вздрогнула. Оглянулась, и сердце её куда-то словно провалилось, а в следующее мгновение часто забилось в груди.

Еремей. Родное спокойное лицо. Откуда он? Уж не чудится ли ей? Взглянул на неё, встретились глазами, и мир, словно перевернулся, чуть задержал взгляд и вновь перевёл его на Вулкаша.

Сходство между ними особенно бросалось в глаза. Но родственные чувства не отразились во взгляде ни того, ни другого.

Рядом с Еремеем стоял незнакомый молодой парень и целился из лука. Вот он-то и обратился к Вулкашу.

Но Василисе было не до посторонних. Она с жадностью смотрела на Еремея, пользуясь тем, что на неё не особо обращают внимания. Больше года не видела.

Изменился…

Следующие события пронеслись так быстро, что она едва успевала их осознать.

Её схватили сзади сильные руки и крепко прижали. Вулкаш, догадалась она, не видя его лица. Но и видеть не было никакого желания. К её шее был прижат нож. Поэтому она замерла и постаралась не шевелиться.

— Серый, брось оружие, — заявил Вулкаш, и парень нехотя повиновался, бросил лук в сторону.

Внезапно Ачима напрыгнул на брата, и в ярости вцепился зубами в его лицо.

Вулкаш свободной рукой пытался отбросить его, другая рука непроизвольно нажимала на нож, и Василиса почувствовала, что вот-вот брызнет кровь. Она изо всех сил прогнулась назад.

— Ачима, пошла отсюда! — Вулкаш чуть ли не с мясом оторвал от себя пострелёнка и отшвырнул в сторону.

«Так он девочка?» — сквозь бурелом эмоций прорвалась новая, и Василиса полетела вслед за Ачимой, так как они были накрепко связаны верёвками, Вулкаш едва успел убрать нож от шеи и этим спас ей жизнь.

В следующее мгновение парень, стоящий рядом с Еремеем, вздрогнул. Василисе показалось, что в его плечо ударила птица. И вот уже кровь залила голую грудь. Он упал на колени.

Вулкаш бросился снова к Василисе, но Еремей напрыгнул на него чуть раньше. Они сшиблись в полёте почти над ней и Ачимой, она едва успела отползти сама и пострелёнка подвинуть.

Внезапно серая тень с жёстким рыком набросилась сверху в эту кучу.

«Волк?» — Василиса почувствовала, что ей стала дурно. Мир поплыл куда-то в сторону, и она не успевала за ним.

112

Василиса медленно открыла глаза. Серая морда с жёлтыми жёсткими глазами. Где-то она это уже видела…

Затошнило.

Повернула голову чуть в сторону. Еремей. Сидит, смотрит на неё и улыбается, как в старые добрые времена. Будто и не было всего кошмара по его милости. Но сердце не обманешь. Как не хмурила брови, но радость распускалась внутри, словно цветок. Жив. Рядом.

Кто-то плачет. Повернула голову. Ачима сидит на траве перед парнем. Тем самым, что целился из лука, держит какую-то тряпку на его плече, зажимает рану, а ткань всё равно уже пропиталась кровью.

Поискала глазами Вулкаша. Тут же, лежит на животе, руки связаны за спиной, ноги тоже.

— Нашими верёвками связал? — первое, что спросила Василиса у своего жениха после долгой разлуки.

Еремей не понял сперва, но проследил за её взглядом, заулыбался.

— Вашими.

И Василиса вспомнила, что усмешка Еремея всегда вызывала отклик в её сердце. И вот снова оно уж не подвластно ей. Так нечестно.

— Как ты? — спросил Еремей.

Василиса почувствовала, что сейчас не время говорить о себе.

— Что с парнем? — девушка с трудом поднялась. Всё болит, но хватит лежать.

— Это Серый. Ранен в плечо.

Василиса пошла к парню. Проходя мимо волка, остановилась. Тот лежал, по-собачьи положив морду на передние лапы и смотрел на Еремея.

— Это твой?

— Мой.

— Ты с ним всё это время был? — удивилась девушка.

— Да нет. Сам не знаю откуда он взялся. Да ещё в самый подходящий момент.

Василисе хотелось погладить серую морду, но сдержалась. Всё же волк — не собака, вряд ли ему понравится.

— А волчица? Ты же говорил, что он был с волчицей.

— Волчица рядом. Слышишь, сойки беспокоятся?

— Ничего не изменилось, — усмехнулась Василиса.

— Ничего, — эхом отозвался Еремей.

Подошла к раненому. Тот был бледный и без сознания.

— Не плачь, Ачима, дай-ка посмотрю.

Ачима послушно отодвинулась, убрала руку с повязки. И тут же кровь тонкой струйкой потекла из-под тряпки. Василиса посмотрела.

— Крови много потерял. И продолжает терять. К счастью, травка, которая нам поможет растёт везде и в изобилии. Ачима, подорожник знаешь?

— Знаю.

— Беги за ним.

Ачима вскочила на ноги.

— Много?

— Очень. Но приноси небольшими частями. Будем из него сок выцеживать. Еремей, вода нужна. Чистая, родниковая.

Еремей шепнул на ухо что-то волку и ушёл. Василиса покосилась на зверя. Тот подошёл к Вулкашу, уселся прямо перед ним. Вулкаш поднял голову, посмотрел на волка, тот не шелохнулся. Вулкаш вновь опустил лицо на траву.

Сердце Василисы болезненно дрогнуло. Что с его лицом? Оно всё израненное клыками. Волчьими клыками.

113