чай. Странным было и то, что она даже не пыталась контролировать меня и мои действия и стояла ко мне спиной безо всякой опаски. Нож в заднем кармане джинсов грел мне душу, руки чесались пустить его в ход прямо сейчас, однако я сдерживал собственные порывы. Нужно было убедиться, что с Верой все в порядке, и только потом действовать. Интересно, где же ее держат? Явно не в доме. Значит, на участке есть еще строения? Может, баня? Или гараж, не дай бог…

— Хорошо, Пелагея, — начал я переговоры, — вот какой вопрос меня терзает. Я в целом вас прекрасно понимаю и готов даже пойти на некий компромисс. Я открыто вам заявляю, что не хочу никакой вражды или, не дай бог, кровопролития. И ради мирного урегулирования нашей общей проблемы сообщаю, что на вашу силу не претендую и готов с ней расстаться в любое время. Мне не ясен лишь сам процесс передачи этой силы — это раз. Второе, мне непонятно, зачем вам при этом понадобилось мою сестру привлекать к нашим разборкам. И третье — вы про женитьбу нашу, надеюсь, шутили?

— Как же ты мудрено говоришь, Гришенька, — ворожея заварила, наконец, себе чай и, повернувшись ко мне лицом, принялась меня разглядывать. — Многословен ты, Григорий, суетлив.

— Уж какой есть, — огрызнулся я.

— Сдерживать свои порывы нужно, вот тебе совет мой на будущее. Дольше проживешь.

— Это угроза?

— Говорю же, совет. Причем бесплатный, заметь. Ты бы учился размеренно по жизни идти, глядишь, и не наделал бы столько ошибок глупых впопыхах.

— Это о каких таких ошибках речь?

— Не брал бы чужое для начала, — ворожея пристально посмотрела мне в глаза, словно пытаясь прочесть мою реакцию. Да я, собственно, уже и не скрывал, что действительно впитал в себя непрошеный дар ворожеи Варвары.

— Так я и не просил эту силу, если вы об этом. Ваша, эммм… прабабка мне ее буквально впихнула насильно. Уж не знаю, по какой причине она вам ее передать не хотела, — я выделил слово «ВАМ», стараясь раскрутить свою собеседницу на откровенную беседу. Мне было интересно узнать, в каких все-таки отношениях они с Радмилой состоят. Союзники они или же враги? Или у них что-то вроде вооруженного нейтралитета? — Но вот факт — ВАМ она силу свою не отдала, а МЕНЯ обманом взять ее заставила. Причем знала ведь, что я ею пользоваться не смогу, а все одно вручила.

— Это она могла, — задумчиво произнесла Пелагея. — Сейчас я вижу даже, почему она так поступила. Ты, часом, перед этим в церковь не ходил, не причащался?

— Нет, — пожал я плечами. — Я не набожен.

— Зря, — Пелагея отпила из кружки, — в вашем мире это хоть какая-то защита от таких, как мы.

— От ворожей?

— От ворожей, ведьмаков, колдунов, ведьм, вурдалаков… Много их — тех, кто на границу с навью как к себе домой шастает, всех и не перечесть. Я уже молчу о существах, вам невидимых, но крепко на вас влияющих.

— Это вы о демонах сейчас говорите?

Разговор приобретал крайне интересное направление. Очень надеюсь, что свой нож я пущу в ход лишь после того, как полностью удовлетворю свое любопытство. Где мне еще информацию об этом новом мире брать, как не у первоисточника? Да, у меня еще был кот, но, во-первых, не факт, что он знает больше Пелагеи. А во-вторых, его сперва разыскать нужно будет — кто их, слуг ворожейских, знает, насколько они обидчивы? Я не удивлюсь, если у них есть что-то вроде отступных: отказался иной ворожей от помощника, тот собрал манатки и сам себе вольную объявил. Не к лицу, конечно, слугам такую пугачевщину устраивать, да только в этом новом мире я человек неопытный, нюансов взаимоотношений тут, похоже, бездна, а разузнать, что к чему, как назло не у кого. Есть лишь эти две ведьмы старые, Пелагея да Радмила, и то последнюю я не так давно чуть не испепелил. Сдается мне, не скоро она мне такое простить сможет. Вот и оставалось мне только одно — слушать внимательно, что говорит враг мой, запоминать да делать собственные выводы. Авось докумекаю, что к чему, чай, не маленький. Разобрался же я со МСЭ, и с этим разберусь. Пелагея тем временем продолжала вещать.

— Мы, ворожеи, их сущностями зовем, но в других духовных практиках их называют по-разному. Демоны, ангелы, черти, шайтаны, джинны и так далее. Тут, как говорится, кто во что горазд, и это я перечислила только сущностей высокого порядка. Я не касалась высших жителей нави и низших обитателей яви, таких как русалки, водяники, лесовики, банники или домовые.

— Что-то у вас, уважаемая Пелагея, все в кучу. Христианские, мусульманские, старославянские и прочие названия употребляете. И потом, вы что, не делаете различий между ангелами и демонами? — подивился я словам ворожеи.

— Отвечу на первое замечание. Я потому я и сказала — сущности. Их очень много, в каждой религии или духовной практике они по-своему называются, всех не запомнить. И потом, человеческие религии не на ровном месте появляются. Они все друг из друга истекают, как реки, что из одного истока выходят, а затем сливаются воедино, превращаясь в бурные потоки, и в единый океан впадают. А суть все одна — вода. Что же касается разницы между сущностями этими, то в чем она, собственно, разница эта? — ворожея сделала очередной глоток и поставила кружку на стол. — Видишь ли, Гриша, в мире имеется очень много разных сил, и все они сосуществуют между собой в некоем балансе. Они уравновешивают друг друга вне зависимости от того, как их называют люди и как к ним относятся. В политике часто употребляют такой термин — система сдержек и противовесов, по телевизору ты, должно быть, часто такие слова слышал. Так вот, в том мире, о котором я тебе сейчас рассказываю, в нашем с тобой мире, это не пустые слова, не абстрактное явление. Система сдержек и противовесов в нашем мире — это данность, без которой все вокруг перестало бы существовать. Любое деяние, любое слово, любая мысль несет в себе силу, способную нарушить хрупкое равновесие. Есть силы разрушения, которые призваны тормозить силы созидания, и, наоборот, любое созидательное действие может остановить разруху.

— Вы сейчас перефразировали закон сохранения энергии?

— Верно, в мире науки это самое близкое понятие к тому, о чем я сейчас говорю.

— Тогда как в эту картину укладывается ваше стремление стать сильнее за счет той силы, что во мне теперь обитает? Разве такое ваше усиление не привнесет в наш мир