Она скинула плащ, дублет, плотные шерстяные штаны, вылезла из сапог рыбьей кожи и осталась на продуваемом всеми ветрами, леденящем ступни камне в одной длинной рубахе. Распустила волосы — тяжелые вьющиеся пряди легли по плечам, не добавляя тепла. Отцепила с пояса флягу и села на самом краю, переплетя ноги.

— Духам и хранителям этого места, — шепнула она, проливая хрустальную струю из фляги вниз. Плеснула воды в ладонь и умыла лицо. Кожа замерзала мгновенно, но это было не важно. Тело — всего лишь тело; сама она возвращалась туда, где были тепло и Свет.

«Свет и Покой.

Силой Даны.

Наследием матери.

Собственным желанием.

Я — возвращаюсь.

Я — хочу вернуться.

Я никогда не хотела уходить.

Примите меня, Ветви.

Не держите меня, Корни.

Приветствую, Небо.

Я — возвращаюсь».

Она медленно, не оскорбляя мерное течение ритуала, оделась, вернув на место все, кроме наследного пояса с мизерикордией. Свернув гибкую металлическую ленту в кольцо, она спрятала ее под лежащий у входа камень и шагнула на ступени.

Раз.

Два.

Камень — словно смола.

Три.

Ступени расширялись и, образуя винтовую лестницу, вели наверх, вдоль скальных стен, сплошь изукрашенных фресками. Там были юноши и девушки, мужчины и женщины в боевом облачении и в струящихся одеждах, под реющими на копьях флагами — Всадники со своими Небесными Зверями. Жозефина поднималась, жадно вглядываясь в людские фигуры, рассматривая Зверей, и недреманное эхо чувств тех, чьи руки наносили на камень грунт и краску, выписывали лица, брони, лапы, перья, витало вокруг, омывало душу, сообщая ей несуетное спокойствие и ощущение доброй улыбки. Так, овеянная прочно поселившимся внутри покоем, она и вышла на край небольшого круглого амфитеатра.

Внизу сидели и разговаривали Гар и Фердинанд. Они повернулись скорее на ощущение присутствия, чем на звук шагов.

— Прошу прощения за задержку, — произнесла Жозефина, спускаясь к ним.

Дядя перевел взгляд на ушана.

— Я же говорил, что она пройдет.

— То есть ты знал, что у меня не получится?

— Нет, — мягко поправил он, — я знал, что у тебя получится. Так или иначе.

Он оперся о свой ящик и кивнул на усыпанный песком пол.

— Погляди, вон лежат два Яйца. Одно я принес сюда, когда мне было пятнадцать, второе — спустя десять лет. Так и лежат… а то, с другого края, я раньше не видел и не знаю, чье это. Раньше всякий, кто нашел Яйцо, обязан был принести его сюда и уложить в гнездо или передать Хранителю.

Говорить, что теперь Хранителя Яслей нет, было излишним: зачем Хранитель, когда хранить — нечего.

— Я должна просто положить Яйцо?

— Да. Выбери место и уложи его туда.

Нога по самую щиколотку утонула в мягком песке пола. Процеженный громадной линзой потолка, свет падал на светлый песок многоцветными, мозаичными пятнами — и Жозефина пошла по краю, вдоль ступеней амфитеатра, высматривая то, которое будет гнездом для ее Зверя. Изгнав все мысли, она развернула вовне чувства, грея в руках драгоценное Яйцо; наконец она встала на колени перед одним из пятен, на который сверху падал ясно видимый луч. Гнездышком разворошила песок, подышала на Яйцо и бережно опустила его в искрящееся озерцо света. Дядя и Фердинанд тоже уложили еще несколько Яиц, хранившихся в обитых мехом отделениях ящика.

— А что теперь? — Жозефина обернулась к ним.

— Теперь надо ждать. Через седмицу вернемся, поглядим.

Она бросила последний взгляд на свое Яйцо и следом за Гаром поднялась по ступеням амфитеатра.

— Недалеко есть малый замок моих родичей. Люди надежные, к тому же там четверо сыновей как раз подходящего для битв возраста, — что на Севере могло означать и тринадцать, и шестьдесят лет, — всегда можно свистнуть, если понадобится помощь.

— Сколько туда добираться?

— Два дня, если верхами. Малыш долетит и за полдня.

— Всех он не унесет, — покачала головой Жозефина. — Хотя, быть может, его стоит взять с собой… Благодарю, дядя, так и сделаем.

Она быстро написала короткий ответ на имя Кристофа Нормана — немного необходимых любезностей, приправленных холодом, время и место встречи; помимо этого в конце письма значилось следующее: «Что до искупления — я приму в качестве оного некий ключ, изъятый в известное время из лаборатории моего отца, а также подробно изложенные сведения о его работе и последнем эксперименте».

— Я пошлю письмо нобле Ард и в Ключ Севера… — На недоуменный взгляд племянницы Гар пояснил: — В четырех днях пути отсюда есть королевский замок, охраняющий серебряные рудники. Там работают постоянные Врата, которыми могут воспользоваться господа Алые, чтобы не тратить драгоценное время на дорогу.

Дядя говорил спокойно, но Жозефина ощущала его чувства — он не уважал новомодную алхимию и еще больше не жаловал методы Алой палаты, с которыми ему недавно пришлось познакомиться, в чем племянница его полностью поддерживала.

— Жози, к тебе есть просьба: не упоминай при Матери Ард Дану, они поклоняются Повелителю Стихий и к богам Срединных земель относятся… не очень хорошо. Хотя это, пожалуй, единственный их сколь-нибудь серьезный недостаток — старый род, чего еще от них ждать.

На этом военный совет был окончен. Было еще два письма, требующих обсуждения, но их девушка решила отложить до прибытия Каталин с остававшимися в поместье северянами; что до последнего — оно предназначалось лично Жозефине и более никому.

Его принес белый голубь. Синие глаза выдавали в нем зачарованную птицу — таких письмоносцев любили маги. От письма веяло столь знакомым теплом, что не было никакой нужды взламывать печать со знаком Круга магов и читать подпись, чтобы узнать, от кого оно.