– Мир не черно-белый, он цветной и многогранный. Она может служить полковнику и быть искренне привязана к тебе. Порой долг берет верх над чувствами, но судя по твоим рассказам, Алексеева была честна, когда говорила, что хочет всеми силами тебя защитить. Она пыталась, но не сумела. Не держи на нее зла. Вообще, не нужно копить в памяти обиды. Прощать – великое умение.

На стене коротко звякнул телефон, Катерина поднялась и взяла трубку.

– Ясно, сделаю, – ответила она и обернулась к Жене. – Как у тебя настроение? Готов произнести пламенную речь, пока обезболивающие действуют? Я против этой затеи, ты на ногах не устоишь, но Алексей настаивает.

– Тетя Катя, я готов, правда, мне куда лучше! – горячо заверил ее парень, приподнимаясь на локтях.

Женщина с жалостью взглянула на него, но промолчала. Юноша попытался сесть, но не сумел.

– А вот самому вставать не разрешаю! – прикрикнула врач, выкатывая из-за ширмы инвалидную коляску. – Давай-ка мы с тобой оденемся и немного покатаемся, лады? Штаны не обещаю, да и куда их тебе, на все твои синяки да повязки, а вот халат выдам.

Она продолжала говорить, укутывая своего пациента, с внезапной силой приподняла его, пересадила в кресло на колесиках и укрыла пледом.

– Ну, вперед, к новым подвигам! – весело бросила женщина, выкатывая парня из кабинета.

– Может, я все-таки сам? – робко спросил Женя, стыдясь своей немощи.

– Ты ж не успокоишься, верно? – поинтересовалась Катя, останавливаясь перед ним. – Ну, тогда смелее, сделаешь пару шагов, там решим.

Парень собрался с силами и попытался встать, но колени задрожали, и на него навалилась такая слабость, что он пошатнулся и рухнул вперед. Медик заботливо подхватила его, не давая упасть, и помогла сесть обратно.

– Я понял, – устало кивнул юноша. Это бесполезное действие отняло у него все силы, даже говорить стало тяжело.

– Как почувствуешь себя хуже, сразу скажи, и без геройства, – попросила Катерина и покатила его по коридору.

Женя с любопытством разглядывал убежище. Казалось, бункеры конструкторского бюро и теплоцентрали строили по единому образцу. Те же бесконечные коридоры с дверями жилых комнат, оканчивающиеся лестницами, ведущими наверх и вниз. На душе потеплело от ощущения чего-то родного и знакомого.

– Выше у нас генераторная, оружейная, дезактивация, тут медпункт и спальни, на третьем этаже общий зал, четвертый технический. Нам в свое время повезло, в наследство от ТЭЦ досталась огромная цистерна с мазутом на поверхности. Умельцы протянули под землю трубы, теперь, если что и рванет, то нас не зацепит, а вот топлива запас такой, что еще надолго хватит, – поддержала разговор Катя, отвлекая пациента от мрачных мыслей.

После бункера военных здесь все казалось по-домашнему уютным и радостным. Здесь доверяли друг другу. Никакого конвоя у дверей, за простыми деревянными створками слышатся голоса и смех.

– А если что-то случится? Диверсия или пожар? У вас нет дежурных…

– Есть телефонная связь. Предательство у нас невозможно, в убежище царит справедливость и спокойствие. Да и сейчас все наше внимание направлено на военных.

– Тетя Катя, попросите Алексея выставить часовых у внешней двери. Он вас послушается. От полковника можно ожидать чего угодно, – тревожно произнес парень.

– Думаешь, нападут с двух сторон? – как-то слишком спокойно и по-простому спросила медик.

– Не исключено.

– Я скажу ему. Перестань себя накручивать, никто не знает, как оно сложится. Живи настоящим, успокойся и позволь другим подумать за тебя. Тебе это сейчас нужно, – мягко сказала Катя.

Впереди показалась лестница. Катерина постучалась в крайнюю комнату, оттуда выглянул молодой человек.

– Ребятки, помогите-ка мне нашего гостя вниз спустить, и сами давайте с нами, – улыбнулась женщина.

– Сделаем, Катерина Николаевна! – отозвался парень.

Он легко поднял почти невесомого Женю на руки, а его товарищ, вышедший вслед за ним, спустил коляску.

– Это ты от полковника сбежал? – поинтересовался он. Получил утвердительный кивок и протянул с восхищением: – Молоток. Уважаю!

Евгений вдруг повеселел. Искренняя радость, настоящие эмоции, без лжи и фальши. Жить настоящим. Ему подумалось, что если бы Марина оказалась здесь, то все могло бы сложиться иначе…

На третьем этаже было людно и шумно. Алексей приветственно помахал рукой с деревянной трибуны у стены, поднял мегафон и призвал собравшихся к тишине.

– Дорогие друзья! Все мы знаем, что полковник готовит план захвата нашего убежища. Нам нелегко в эти дни, но сдаваться не следует. Грядут большие перемены, но каждый из нас должен помнить о том, что надежда есть всегда. Мы положим все силы, чтобы не допустить падения нашего дома. Я хочу представить вам Евгения Коровина, человека, который доказал, что нет ничего невозможного! Полковник Рябушев приговорил его к смертной казни. Его приспешник Доктор Менгеле ввел несчастному яд, который медленно убивал его. Женю выбросили на поверхность умирать, но он, зная, что военные готовят диверсию, собрал всю свою волю и добрался до нас, чтобы предупредить. Он пережил страшные вещи, видел страдания друзей и близких, был предан и замучен нелюдями! Но он не сдался, до конца верил в спасение. Так и мы будем верить! Евгений выжил и будет жить, служа нам всем примером!

Пламенная речь начальника гулко разносилась под сводами зала, жители внимательно слушали, проникаясь торжественностью момента.

Женя оглядывался вокруг. Мужчины, женщины, дети. Все – чистые, опрятные, со спокойными и добрыми лицами. В глазах нет напряженного ожидания худшего, как на нижних этажах бункера военных, нет и самодовольно-кичливого выражения превосходства, как у свободных людей Рябушева. Они все – настоящие. И все верят в лучшее.

Стены зала – спокойного голубого цвета, в углу целый стенд с детскими рисунками. В противоположном конце на небольшом постаменте стоит наряженная елка. Столы покрыты простыми клеенками, полы вычищены до блеска. От всего этого уюта у юноши защемило сердце.

«Они не могут погибнуть. Не могут. Этого не случится. Они не станут жертвами экспериментов Доктора Менгеле! Не будут рабами полковника! Никогда! Пожалуйста, все высшие силы, какие только есть, защитите их!»

– Женя, тебе слово, – улыбнулся Алексей, отрывая парня от тяжелых мыслей.

– Я недавно попал сюда, но понял, что вы все для меня – друзья! И я надеюсь и верю, что все будет хорошо. Военные – страшная сила, и весь их бункер больше напоминает ад. Но мы непременно выживем и справимся. Бона менте!

– Бона менте! – прогремел хор голосов. – Ура Евгению! Рябушев, руки прочь от нашего дома!

– Видишь, мы все верим в чудо, – сказал начальник, но его голос прозвучал тоскливо.

– Вы не верите. И я не верю, – горько вздохнул Женя. – Но всегда остается надежда. И мы будем надеяться.