865 г. — продвижение к Черному морю и «Миклигарду» (Византия).

872—930 гг. — заселение Исландии преимущественно норвежцами.

876 г. — 7-е нападение на Сену.

880 г. — проникновение в Каспийское море.

Из этой таблицы явствует, что самый тенденциозный источник приписывает проникновение скандинавов на Каспий только в 880 году. Вообще же грабительская деятельность скандинавов в Европе началась только в 787 году и затем, развиваясь все больше, захватила целое столетие. Сообщение же Шахриара относится к 644 году, следовательно, касается Руси за 236 лет до первого появления якобы скандинавов на Каспии!

Таким образом, русские историки (и норманисты всех национальностей) оказались «plus royalistes que le roi» (фр. «бо́льшими роялистами, чем король»), т. е. приписывающими скандинавам то, чего не приписывают им даже самые фашиствующие немецкие историки.

Говорить о скандинавах — Руси в 644 году в районе Дербента и вообще на Каспии не приходится: даже в Европе они начали свою грабительскую деятельность приблизительно на 150 лет позже. Следовательно, «русы» Шахриара — славяне, а не германцы. И это явствует и из исторических данных о нападениях их на Закавказье и южное побережье Каспия (в дальнейшем мы рассмотрим эти походы отдельно и подробно), и из их близкого соседства.

Не забудем, что незадолго до этого, именно в 626 году, по-видимому, русский флот принимал участие в нападении аварского хана на Царьград. Что это было так, видно из того, что ни один причерноморский народ того времени, кроме греков и славян, не был мореплавателем.

Арабский писатель Масуди писал: «Царь хазарский не имеет судов (морских кораблей) и его люди непривычны к ним». Напомним, что руссы издревле служили в Византии и именно во флоте, принимая участие (что засвидетельствовано историей) и в войнах на Крите, Кипре и т. д., и в охране адриатического побережья. Именно благодаря этому в русскую мореходную терминологию и вошло столько греческих слов столь основного, капитального значения, как: якорь, парус, корабль и т. д.

Таким образом, у Шахриара было двое врагов соседей: хазары и руссы. Была ли когда-нибудь Скандинавия соседкой прикаспийских народов? Нелепость этого предположения очевидна, но норманисты-историки этого не понимают. Шахриар говорит совершенно ясно: «будем их (русов) удерживать, чтобы они не вышли из своей страны». Не предлагал же он идти к берегам Балтийского моря, чтобы там предупреждать нападения скандинавов-руссов на Каспий, — он предлагал удерживать руссов здесь, т. е. на своей границе, и это было в 644 году, т. е. тогда, когда о норманнах на Каспии и слыхом не слыхали.

Совершенно бесспорно, что слова Шахриара относились, по сути, не только к 644 году, но и к эпохе гораздо более ранней: он только подводит итоги грабительской деятельности руссов, называя их врагами не только арабов, но и целого мира. Из его слов видно, что руссы создали себе такую репутацию еще задолго до 644 года. Руссы, несомненно, еще в VI веке перетаскивали свои суда из Дона в Волгу и грабили побережье Каспия.

Хазарам эта комбинация была чрезвычайно выгодна, ибо, как установлено историей, хазары за пропуск судов туда и обратно получали значительную часть награбленного. Они не только получали, не ударив пальцем о палец, значительное количество разного добра, но и выигрывали на ослаблении своих прикаспийских соседей, — ведь руссы ослабляли и военную, и материальную их мощь.

Уже к 644 году их грабительские операции достигли такого размера, что Шахриар считал русов врагами всех арабов[116]. Об этой эпохе мы не располагаем данными, зато они подтверждаются косвенно последующей грабительской деятельностью руссов в Закавказье и т. д. Налеты Стеньки Разина на южное побережье Каспия были уже заключительной стадией в развитии многовекового процесса.

Руссы на Волге были издревле, и недаром один из мусульманских писателей считал город Булгар на Волге «русским городом».

Что руссы были не только водными, но и сухопутными соседями народов Предкавказья, доказывает поход Святослава, и Шахриар имел все основания опасаться их.

Таким образом, существование руссов-славян недалеко от Предкавказья уже в 1-й половине VII века может считаться бесспорно доказанным. Кроме того, совершенно ясно, что все сообщения древних мусульманских писателей о «русах» относятся только к руссам-славянам. Признание немецкими историками первого проникновения скандинавов на Каспий в 880 году является не чем иным, как переписыванием данных из русских норманистов. Никогда скандинавы на Каспии морским разбоем не занимались, и об этом ни одна скандинавская сага даже не заикается.

Всё, сказанное о «руссах» древними мусульманскими писателями, относится к Руси-славянам и дожно быть включено в официальный курс русской истории. Этим мы намерены заняться в дальнейшем.

Мы имели много блестящих филологов и историков, но ни один не сказал громко, во всеуслышание, что приведенную выше фразу переводили неверно. Голос тех, которые указывали на это, оказался «гласом вопиющего в пустыне».

В летописи сказано: «а наряда в ней нет», это вовсе не означает, что «порядка в ней нет». Слова: «наряд» и «порядок», и прежде, и теперь означают разное (значение слова «наряд» — одежда мы здесь оставляем в стороне, как не относящееся к теме).

Слово «наряд» в настоящее время употребляется редко и в более узком значении, но совершенно не утеряно и смысла своего почти не изменило. «Наряд на дрова», например, говорят и теперь, — это означает приказ, ордер, распоряжение на получку или выдачу дров и т. д.

«Наряда в ней нет» означает: нет управления, приказа, нет распоряжающейся власти. Из этого косвенно вытекало, что могло не быть и порядка, но в летописи имело место прямое, первое значение, что видно из контекста.

Но вот что писал Б. Н. Чичерин в 1862 году («Несколько современных вопросов», стр. 166), тот Чичерин, о котором Владимир Соловьев сказал: «Б. Н. Чичерин представляется мне самым многосторонне образованным и многознающим из всех русских, а может быть и европейских ученых настоящего времени» (1897):

«Со времени призвания Варягов, когда новгородские послы, ровно тысячу лет тому назад, объявили неспособность общества к самоуправлению и передали землю во власть чужестранных князей, общественная инициатива играла у нас слишком незначительную роль».

Из этого видно, что даже такие выдающиеся люди, как Чичерин, неверно поняли летописца. Сказано было в переводе на современный язык: «земля наша велика и обильна, но управления (власти) в ней нет». Отсюда логически вытекало: «приходите княжить и владеть нами», ибо место правителей было свободно. Таким образом, никакой иронии, насмешки и самооплевывания в этом месте летописи не было, насмешку привнесли неверно понимавшие летопись.