что-нибудь из натуральной шерсти? — повернулась ко мне она. Я развел руками. Уже почти лето, все теплые вещи остались в академии.

— У меня есть, — сказал Аделард и достал из магически защищенного вещмешка шерстяные носки.

— Бабуля вязала, — смущенно добавил он, — от сердца отрываю.

Опять комедию ломает. Его бабушка аристократка никогда в жизни спиц в руках не держала. Я с любопытством смотрел, что будет дальше.

Терри взяла носок, потерла об него иглу и положила ее в центр листа. Затем опустила лист в лужицу у берега. Убедившись, что импровизированному кораблику ничто не мешает плыть, она стала ждать. Лист медленно развернулся и застыл. Девушка вытянула руку в сторону, куда смотрела тупая сторона иглы с ушком, и сказала.

— В том направлении север. Только нам это мало чем поможет. Чтобы понять в какую сторону двигаться, нужно знать, где мы сейчас находимся.

— Я подозреваю, где мы. — Вставил, молчавший до этого Амарель. — Похоже, нас занесло в самый центр аномалии — пояс Зачарованных омутов, давших название всему региону. Если я прав, в том направлении, куда указала Терри будут горы Дивнолесья, а немного восточнее по моим сведениям находится разрушенный первый Межировой портал. Но нам нужно в другую сторону, на юго-запад. Мы перескочили место назначения, и придется искать путь к нему с противоположной стороны, нежели я планировал.

— Плюс в том, что с этой стороны нас не ждут, а минусов сразу несколько. — Стал вслух рассуждать я. — Во-первых, наш путь удлиниться, во-вторых, эти места мало изучены. Так глубоко в аномалию давно никто не заходил.

— А в третьих здесь может водиться такая пакость, о которой мы и не слыхивали, — добавил Аделард.

— Первым делом нужно решить, стоит ли выдвигаться сейчас? — Сказал Амарель. Я взглянул на наручный хронометр — четверть пятого.

Под кронами таких деревьев скоро будет совсем темно.

— Амарель, ты знаешь поблизости какое-нибудь строение, способное пережить века забвения?

— Если с местом я не ошибся, то примерно в пятнадцати километрах в нужную сторону будет гостиница, хозяйка которой прокляла драконий род. В исторических справках говориться, что до этого места прибывшие порталом добирались верхом на лошади примерно полчаса. Мы будем идти пешком через заросли, поэтому сможем добраться туда по самому оптимистичному прогнозу часа через четыре.

— Может, рискнем. Не хочется ночевать под открытым небом. Вы как считаете? — Я окинул взглядом остальных. Килиан, Фериэль и Аделард сидели, привалившись к валуну с сурово сосредоточенным выражением на лицах. На мой вопрос они не отреагировали, так же как и Оюн, по-прежнему с отрешенным видом, сидящий рядом с эльфом. Я опустил глаза. Терри, казалось, спала в моих объятиях, но ее лицо было неестественно безмятежным. Я позвал ее…. Никакой реакции. Потряс — без толку. В панике взглянул на Амареля. Он с тем же успехом пробовал привести в чувство Оюна.

— Сатар, ты знаешь, что происходит?

Он обернулся и выругался, увидев остальных. Плохо дело, если выдержка ему изменила. Затем он взял себя в руки сказал:

— Этого я не учел, подбирая отряд.

— Расслабься и отдохни, ты ведешь себя так, как будто от тебя зависит все на свете. — Пьяным голосом неожиданно сказала Терри. Я вылупился на нее, затем на Амареля.

— Он усмехнулся, потрепал ее по щеке и сказал:

— Обязательно отдохну, Ветерок. Вот закрою портал, устраню угрозу и сразу отдохну. Затем повернулся ко мне.

— Шайди тяжело приходится в аномалии. — Проговорил он со вздохом. — Это место как будто разумно и входит в контакт с теми, кто способен его слышать. А могут это шайди, и те, в ком течет их кровь. По стечению обстоятельств, кроме нас с тобой, тут сплошь потомки собрались. А Оюн вообще один из немногих вступивших полную силу.

Воины равновесия для того и появились, чтобы поддерживать баланс в нашем мире. Их предназначение чувствовать его. Но это было до того как случилось разрушение изначального портала и преобразование этих земель. Шайди не могут спасти Дракар. Но вынуждены постоянно слышать зов. В аномалии им могут быть даны подсказки, но ценой может стать потеря себя. Им нужно напомнить, кто они, пока они не стали просто телами, с разумом блуждающим неизвестно где. Чем больше крови шайди в них, тем будет тяжелее.

— Что мне следует сделать?

— Обращайся к их эмоциям, затронь сокровенное, буди воспоминания, желания, злость. Что угодно, что вызывает сильные чувства.

Не тратя время, я притянул Терри к себе. В груди щемящая нежность, в голове рой разных мыслей — толкаются, дерутся, норовят вырваться потоком слов. Но я не нахожу точных, поэтому просто целую ее, вкладывая в касание губ всю любовь и нежность на которую только способен, весь свой страх за нее. Она мурчит как кошка, и когда я отпускаю ее, растягивая слова, произносит:

— Молодец, Нуарон, меньше слов — больше дела.

Не сдержавшись, хмыкаю. Вот же, заноза, умеет низвести мои возвышенные благородные порывы до шутки. Хотя на самом деле все происходящее абсолютно не смешно. Ее душу легче оторвать от тела, чем у других, ведь она не отсюда. Стискиваю ее крепче. Запоздалый ужас от осознания, что она могла исчезнуть навсегда, вцепился в меня и не дает разжать рук. Она смотрит на меня своими широко распахнутыми глазами, в которых снова мерцают звезды, гладит меня по щекам, а затем, обхватив ладонями лицо произносит:

— Я здесь. Я же обещала всегда возвращаться к тебе. Вот, держу слово. Ты мой якорь, Ренард. Даже если я забуду себя, буду помнить о тебе.

Прижимаю девчонку к груди, где как сумасшедшее стучит сердце, утыкаюсь носом ей в макушку и замираю. Так вот оно какое, оказывается, счастье!

Глава 47 Терри Бат

Сижу у Ренарда на коленях, прижимаюсь щекой к его широкой груди и с наслаждением слушаю частые удары его сердца. Медленно прихожу в себя.

В какой-то момент, греясь под лучами солнца, после вынужденного купания, я потеряла связь с реальностью. Я стала лесом, всеми деревьями сразу и каждым в отдельности, и каждым отдельно взятым листом тоже была я. Я была белкой на ветке и мышью в траве. Соколом в небе, и рыбой в ручье.

Сознание разделилось, и сначала я слышала только шум. Все вокруг преобразилось и окрасилось цветами, которым я не знала названия. Где-то на переферии восприятия почувствовала Оюна. И не только его. Фериэль, Килиан и Аделард влились в общую какофонию. Происходящее мне не нравилось, слишком много всего одновременно. Сосредоточилась на тепле, исходящем от драколина рядом со мной. Затем стала различать отдельные голоса. Они тоже были