вот только продолжать эту славу некому. Мои сыновья не то, чтобы были вовсе бездарны, скорее уж слабее меня. Их дети и того хуже, а дети их детей… и вот представь, насколько обидно, когда ты видишь, что средь великого количества твоих потомков нет никого, кто бы мог сменить тебя и сохранить величие рода. А какая-то девчонка, даже не из числа законных детей… у нее способности. И талант. Это обидно.

— И ты не смог сдержать обиды?

— Почему? Смог бы. Скорее уж я воспользовался возможностью ослабить конкурента. Пусть и будущего.

— Ты знаешь, что ты сволочь?

— Еще какая.

— Мне ведь было…

— Девонька, я знаю, что ты была мала. Но в этом и смысл. Со взрослыми работать куда сложнее.

— Ты же клятву давал! Учить!

— И учил. Разве я тебя плохо учил? — Карраго повернул голову Ицы и пояснил. — Иногда тело реагирует на подобные вмешательства рвотой. Нехорошо будет, если она захлебнется.

Шар так и висел.

Правда, пальцы жечь перестало. И раны затягивались. А вот нить таяла, словно растворяясь в воздухе. Сперва медленно, но с каждой секундой все быстрее. И вот пальцы снова полоснуло болью, на сей раз тягучей, будто опять ножом провели, и нить исчезла. А золотой шар получил свободу.

— Что изменилось? — маги словно и не заметили, во всяком случае внимание Миары было приковано к девочке.

— Многое… многое изменилось. Я все еще хочу на тебе жениться. Подумай, девочка… у тебя чудесная возможность стать юной и весьма состоятельной вдовой…

Миара фыркнула и пробормотала.

— Зная тебя, это скорее ты вдовцом останешься.

— Не исключено…

Шар качнулся, привлекая внимание. Он начал вращаться, медленно, словно нехотя.

— И что это такое? — Миара вытянула палец, но касаться не стала.

— Ключ, — ответил Джер, прикрывая глаза. На стальной полосе, обхватывающей его голову, побежали искорки. — Система… пишет… активация… ключ доступа…

Бормотание его сделалось неразличимым.

Он застыл.

И лишь движение глазных яблок выдавало, что мальчишка жив.

А потом шарик полыхнул и рассыпался искрами, которые в свою очередь устремились к ближайшему штырю, облепив подвижное навершие его. И то застыло на долю мгновенья, чтобы потом снова прийти в движение, правда, теперь изнутри эта подвижная капля ртути окрасилась чистым золотом.

И штырь под ней.

И нити, от него исходящие. Теперь золотой свет расползался стремительно, зажигая один столп за другим. Что-то громыхнуло под землей, сперва раз, другой, словно пробуждаясь от долгого сна, а затем грохт сменился гулом, будто запустили там, под ногами, огромную турбину.

В воздухе разрасталась паутина золотых нитей.

И теперь, когда обрели они цвет и плотность, стало видно, что вся-то башня опутана этим золотом. И чем ближе к вершине, разглядеть которую не выходило, тем плотнее становился покров.

— Это… это красиво, — Миара запрокинула голову, правда, руки Ицы не выпустила. — Это… безумно красиво.

По щекам её поползли слезы, промывая дорожки в пыли. Она часто-часто заморгала, пытаясь удержать их. И Миха отвернулся.

Красиво.

Но вот что скрыто за этой красотой…

— Лежи, чтоб тебя! — голос Миары отвлек от созерцания башни, которая и сама наполнялась светом, прямо начиная с вершины. Медленно, словно вбирая, высасывая его из неба. То и прежде серое, вовсе сделалось черным.

Ица очнулась.

Она привстала, опершись на локоть, и тоже смотрела… смотрела неотрывно. А Миара тихо и душевно материлась, но не мешала, даже придержала за плечи.

Джер моргнул, возвращаясь.

Посмотрел на башню и сказал:

— Еще три часа сорок четыре минуты и тридцать… не важно, секунд.

— До чего?

— До завершения процесса расконсервации управляющего модуля, — сказал он и ущипнул себя за ухо. — Правда, я не очень понимаю, что это значит, но пока туда не пустят.

Первое кольцо начало окрашиваться тем же золотом, правда, полупрозрачным, светлым, едва ли не белым.

Три часа, стало быть.

Три часа и сорок четыре минуты… а потом что?

— Потом мы найдем сердце бога, — хриплым голосом произнесла Ица. И с такой уверенностью, что желающих возражать не нашлось. Тем паче, что она добавила. — Мы найдем сердце бога и он защитит мир…

Где-то там, за границей серого, падали и сгорали звезды.

Но…

Миха опустился на землю.

Сердце бога, мир… обождут. Пока у него есть целых три часа, чтобы просто отдохнуть.

Конец четвертой части