– Да, я в курсе. Не серчай, мы ненадолго.

– Почему обезболивающее сразу не вкололи?! – Женщина тут же деловито перешла от эмоций к сути текущего момента. – Сердце здоровое?

– Промедол кончился, выехали экстренно, взяли только перевязку, – стал оправдываться Андрей. – Сердце, как у быка…

А Андрей-в-коляске между тем молча проехал к окну, приоткрыл занавеску и принялся наблюдать за улицей. И у меня вдруг сложилось стойкое ощущение, что нечто подобное здесь уже было, причем, вполне возможно, не один раз.

– Что у вас есть? – Женщина кивнула на ранец.

– Бинты, жгуты, физраствор, дистиллированная вода, антисептики. – Андрей с готовностью поставил ранец на пол и стал расстегивать замок.

– Не надо, у меня все это есть, – остановила его женщина.

– Тогда, если не возражаешь, мы на пять минут оккупируем спальню.

– Да, проходите. – Женщина даже не стала задавать вопросов, что мы там собираемся делать.

Мы прошли в спальню и предложили Лехе попробовать себя в ипостаси стриптизера.

Леха начал раздеваться, и тут обнаружилось, что на левом предплечье у него свежий гипс.

– Так… – Андрей постучал ногтем по гипсу и нахмурился. – Ладно, это позже – давай дальше…

Леха послушно разоблачился до трусов, Андрей с Федей проверили его обувь и одежду, методично прощупали каждый шов и после секундного колебания заставили снять трусы.

– Чисто, – констатировал Федя. – А я, в общем-то, и не сомневался.

– Почему гипс? – спросил Андрей. – Когда наложили?

– Два дня назад, – вполне вменяемо ответил Леха – похоже, он начал приходить в себя. – На прогулке руку сломал – один баклан подножку поставил…

– Ты был в сознании, когда накладывали?

– Да, конечно.

– То есть ты видел всю процедуру?

– Да, видел.

– Ничего странного не заметил?

– Вроде нет.

– Ясно…

Андрей достал из чехла на поясе тяжелый нож с фиксатором и раскрыл его.

– Да ну, прекрати! – возмутился Федя. – Это уже просто паранойя какая-то…

– Там колонна, – приоткрыв дверь, доложил Андрей-в-коляске.

Мы подскочили к окну. По бульвару мимо нашего дома как раз проезжала снегоуборочная машина, иные транспортные средства отсутствовали.

– Где колонна?

– Только что подошла, притормозила у въезда на бульвар. Форточку откройте, услышите.

Я влез на подоконник, открыл форточку и прислушался. В самом деле, на фоне удаляющегося звука снегоуборочной машины было слышно слаженное урчание нескольких мощных двигателей и… характерное тракторное рычание.

Колонна была где-то неподалеку от дома.

– Не понял… у них там что, танки?! – удивился я.

– Да мало ли… – растерянно пробормотал Федя.

– Гипс, – напомнил Андрей, протягивая Феде нож.

– Давай сам, – отказался Федя.

– Ладно.

Андрей ловко раскромсал гипс, как будто до этого много раз проделывал подобную процедуру, и почти сразу, не особо ковыряясь даже, вытряхнул на ладонь небольшую черную шайбу.

– Б… – тихо и отчетливо произнес Федя.

Андрей вскрыл шайбу ножом: внутри была крошечная плата с микросхемами.

– Я не… – пролепетал Леха. – Я вообще…

– Заткнись, – пробурчал Федя. – Никто тебя не обвиняет. Давай, одевайся живее.

– Да-да, я сейчас… – Леха принялся торопливо одеваться.

– Ну что ж… Приплыли, – констатировал Андрей.

– Надо растоптать. – Федя показал на шайбу.

– Надо унести это отсюда как можно скорее. – Андрей сунул шайбу в карман, влез на подоконник и, высунув голову в форточку, стал слушать.

– Какого хера, Андрюха?! – возмутился Федя. – Чего тут слушать – сваливать надо!

На подоконнике была грязь: сначала я залез, теперь Андрей… Мы дарим свои грязные следы всем, с кем соприкасаемся. Теперь, наверное, у этих людей будут неприятности…

Это сейчас актуально?

Нет.

Это паника? Реакция на внезапную новость о том, что нас «ведут»?

Нет. Это уже обычное для меня пространное рассуждение ни о чем в минуту опасности. Я устал. Нет сил бояться, прятаться и бегать. Если сейчас сюда ворвется группа захвата и с порога всех завалит, для меня это не будет особой трагедией. И поделом…

– Никто не едет, – констатировал Андрей, спрыгивая с подоконника.

– Правильно, – кивнул Федя, направляясь к двери. – Чего ехать? Заблокировали бульвар, теперь ждут, когда мы сами выскочим.

В зале Андрей скомандовал:

– Все бросайте, уходим. Быстро замотай его – некогда.

– Я вам его не отдам, – решительно заявила женщина. – У него стопа раздроблена, двигаться нельзя – надо срочно заниматься, или ногу потеряет.

– Район, скорее всего, оцеплен, – терпеливо пояснил Андрей. – Может быть поквартирный обход. Что скажешь?

– Скажу – племянник. И вообще, уматывайте побыстрее! Если вас убьют подальше отсюда, сюда уже никто не придет! Давай, быстро разденьте его, заберите все – и вон отсюда!

– Ладно, – кивнул Андрей. – Давай, парни, взяли…

Бойцы принялись раздевать раненого. Действовали они с максимальной быстротой, на какую были способны, но все равно это занимало время, а для нас сейчас была дорога каждая секунда.

Федя от нетерпения едва ли не подпрыгивал на месте, в глазах его легко читалось: бросить всех, немедля бежать – там Ленка внизу, в любой момент может начаться штурм, чтоб вы все сдохли со своим раненым!

Однако он не вмешивался – с раненым возились сразу трое (Андрей помогал бойцам), они и так мешали друг другу. На раздевание ушло пара минут – поздно догадались разрезать штанину на раненой ноге, управились бы раньше. Андрей-в-коляске привез из кладовки вместительный туристический рюкзак, в него сложили вещи раненого: бронежилет, снаряжение, ботинки, куртку и брюки.

– Все, уходим, – с облегчением выдохнул Андрей и, подхватив школьный ранец с «НЗ», стремительно направился к выходу. – Спасибо. Извини, что опять озадачили.

Я выходил последним, а рюкзак с вещами раненого никто взять не удосужился.

– Вещи! – с ненавистью крикнула женщина.

Пришлось мне забрать этот рюкзак: а он, между прочим, оказался довольно увесистым, с таким особо не разбежишься. Как они вообще таскают на себе такую тяжесть, да еще и умудряются при этом быстро бегать, ползать под огнем, выполнять какие-то задачи?

* * *