Чуть откатился от компьютера. Долго смотрел на имя и фамилию. Он знал этого человека. Однажды даже побывал в его доме. В том самом доме.

«Черный медведь» принадлежал российскому финансисту Григорию Ходошевскому.

«Мы привели их к нему, Карен».

После возвращения домой, после разговора с Полой, поклявшейся хранить тайну, Карен только и думала, кто же это мог быть?

«Привели кого?»

Она никому не говорила, куда они едут. Сама заказывала и билеты, и номера в клубном отеле. Стараясь отвлечься от жуткой смерти Чарльза, Карен начала вспоминать все с самого начала.

Документальный фильм. Ужас, вызванный появлением его лица на экране телевизора. Потом присланный по почте лист из блокнота… без обратного адреса. Лист, который привел к фальшивому паспорту и деньгам.

Мужчины из «Арчера», подонок, напугавший Сэм на автостоянке. Кошмарные вещи, найденные в столе Чарльза: рождественская открытка и записка о Саше. Встреча с Чарли на берегу. Потом яхта.

«Кто же пытался тебя найти, Чарльз? Кто, Чарли, кто? Скажи мне! От кого ты бежал? Почему они хотели найти тебя после твоей смерти?»

Она знала, что Тай поехал в полицейский участок. Не сомневалась, что расследование этих дел о наезде начнется вновь. И полиция сможет найти клиентов Чарльза.

«Скажи мне, Чарли? Как они узнали, что ты жив?»

Он сказал, что они, должно быть, проследили путь денег. Что они хотели от него через год после смерти? Они думали, что он присвоил все их деньги?

Карен посмотрела в окно. Она получила несколько писем от детей и уже ответила на них. Письма подняли ей настроение. Сэм и Алекс были в полном восторге от поездки.

Через открытые ворота гаража она видела «мустанг» Чарли, стоящий у дальней стены.

Внезапно из памяти выплыли слова Чарли: «Правда, которая всегда была в моем сердце».

«Что же случилось с тобой, Чарли? Почему ты не захотел сразу обо всем рассказать? Почему все скрыл от меня?»

Что он сказал, когда она надавила? «Даже не хочу, чтобы ты знала об этом».

«И о чем мне не следовало знать, Чарли?»

Мысли вновь перенеслись на детей, но одна фраза Чарли не давала покоя, занозой сидела в голове.

«Правда… всегда была в моем сердце».

Карен встала. Ее прошиб пот. Вновь она выглянула в окно.

Посмотрела на автомобиль Чарли.

«„Мустанг“ по-прежнему у тебя, так?»

В тот день она не придала его словам никакого значения…

«Господи!»

Карен выбежала из кабинета. Тоби помчался за ней, обогнал, первым влетел в гараж.

Вот она! На заднем бампере «мустанга». Где всегда и была. Наклейка. Карен видела ее, проходила мимо каждый день, из года в год. Слова: «Любовь моей жизни».

Написанные на большом красном сердце.

По телу Карен пробежала дрожь.

— Ох, Чарли, — простонала она. — Если ты намекал не на это сердце, пожалуйста, не считай меня гребаной идиоткой.

Карен присела у заднего бампера. Тоби, заинтересовавшись, обнюхал его. Карен оттолкнула собаку.

— Подожди, милый, сейчас не до тебя.

Сунула руку под хромированный бампер, пощупала.

Ничего. А что она собиралась найти? На пальцах остались пыль и грязь, которые копились там годами. Но она не желала признать свое поражение.

«Тебе это многое объяснит». Она вновь сунула руку под бампер, чуть дальше.

— Я стараюсь, Чарли, — пробормотала она. — Я стараюсь.

Теперь она искала как раз за «сердцем».

И пальцы на что-то наткнулись. На что-то маленькое. Закрепленное внутри бампера.

У Карен учащенно забилось сердце. Она просунула руку дальше, вцепилась в этот предмет, дернула.

И он — что бы это ни было — оторвался от бампера.

Маленький предмет, завернутый в пузырьковый полиэтилен.

Карен перевела взгляд на Тоби.

— Это же надо!

Карен принесла сверток на кухню. Из ящика достала нож, аккуратно перерезала клейкую ленту, развернула сверток. В нем оказался… мобильник.

Такого она у Чарльза никогда не видела. Она помнила, что пользовался он блэкберри. После взрыва на Центральном вокзале его не нашли. Карен смотрела на мобильник и боялась взять его в руки.

— Что ты пытаешься мне сказать, Чарли? — спросила она вслух.

Наконец включила. К ее полному изумлению (после первой «смерти» Чарльза прошло столько времени), экран тут же засветился.

«Введите код».

«Черт!» Разочарованная Карен положила мобильник на стол.

Прикинула, каким может быть пароль, установленный Чарли. Начала с самого очевидного. 0716. День их свадьбы. Число в электронном адресе. Нажала кнопку ввода.

Безрезультатно. «Введите код».

«Дерьмо!» Она набрала 0123 — день его рождения. С тем же успехом. 0821 — ее день рождения. Неправильно. Затем Карен попробовала дни рождения детей: 0330 и 1112. Увы. Она начала раздражаться. Даже если она шла в правильном направлении, вариантов могло быть множество. Код мог быть трехзначным — следовало убрать ноль из месяца. А может, и пятизначным, с включением года.

«Дерьмо!»

Карен села. Взяла блокнот со столика. Решила, что составит все комбинации, а потом наберет их.

И тут ее осенило. Что еще сказал Чарли в тот день? Что-то вроде: «Ты прекраснее всего на свете. За исключением разве что моей крошки».

Крошка Чарли!

Не раздумывая, Карен набрала слово «Эмберглоу».

И тут же слова «Введите код» исчезли с дисплея.

Сол Ленник сидел в библиотеке своего дома на Дирфилд-роуд, на территории Гринвичского загородного клуба, слушал «Турандот» Пуччини. Опера настраивала на нужный лад. Он просматривал повестку дня ближайшего совета директоров «Метрополитен-опера», членом которого являлся. Из окна открывался вид на прекрасный, с высокими деревьями парк, с дорожкой, которая вела к подсвеченной беседке у пруда.

Зазвонил мобильник.

Ленник откинул крышку: он ждал этого звонка.

— Я вернулся, — доложил Дайц. — Можешь успокоиться. Дело сделано.

Ленник закрыл глаза, кивнул.

— Как?

— Какая разница? Вроде бы у твоего давнего друга Чарльза обнаружилась склонность к ночным купаниям.

Новость вызвала у Ленника облегчение. С усталых плеч разом свалился немалый груз. Это решение далось ему нелегко. Чарльз действительно был другом. Сол знал его более двадцати лет. Они вместе переживали подъемы и падения. Он опечалился, когда ему сообщили, что Чарльз погиб при взрывах на Центральном вокзале. Сейчас он не почувствовал ничего. Чарльз давно уже превратился в помеху, от которой следовало избавиться.