как будто хочет нас сожрать, – заметил Билли, и по спине у меня пробежал холодок. Именно это он и собирается сделать.

Мы обошли провал и стали двигаться медленнее. Тухлая вонь от гниющих растений сделалась невыносимой, и я слабо удивилась тому, что когда-то начинала задыхаться даже от обычного запаха цветов. Это было хуже в миллион раз. Я кашляла на каждом шагу и нуждалась в передышке, но мы уже почти добрались до пляжа, где будет намного безопаснее, чем в этом алчущем крови лесу.

Возле самой опушки я угодила в глубокую лужу, и меня пронзила паническая мысль, что я опять попала в зыбучие пески, но тут же поняла, что это океан добрался до леса. Остров тонул. Когда мы продрались через последние кусты, оказалось, что пляжа больше нет. Серые волны плескались между пальмами, и их поверхность покрывали листья, ветки и чёрные цветы.

Я это сделала. Я победила остров. И даже если единственным оставшимся выбором будет позволить острову удержать меня, я удовольствуюсь тем, что мне уже удалось. Со стороны маяка донёсся рёв мотора, и мы с Билли побрели по воде там, где прежде был пляж. С причала наполовину свисал катамаран с помятым носом и мачтой, торчавшей под нелепым пьяным углом. И пока мы пробирались между плававшими повсюду обломками, я заметила две фигуры, сцепившиеся возле пирса.

В надувной лодке сидел Иона и пытался запустить мотор, а Шон старался его выкинуть. Перед самым причалом ещё оставалась узкая полоска песка, и я остановилась на ней, чтобы откашляться, а Билли кинулся в воду на помощь брату. Было много шума и криков, но я так была занята кашлем, что не смогла посмотреть. Кровь пятнала белый песок и мгновенно впитывалась, и я отшатнулась, жадно втягивая воздух, когда на моих глазах алые потёки превратились в норы, пока не слились в одну зловещую дыру.

– Какого черта он тут взялся? – орал Шон.

– Лучше не спрашивай! – кричал Билли. – Заводи скорей!

Мотор ожил, и я велела ногам пронести меня через воду. Кто-то втащил меня в лодку, и я привалилась головой к шершавому резиновому борту, задыхаясь от нехватки кислорода. Рядом в пластиковой переноске бешено завывал Кайло. Мотор взревел и заработал, но когда я наконец смогла поднять голову и осмотреться, мы так и не двинулись с места.

– Течение слишком сильное! – выкрикнул Билли.

Шон лавировал влево и вправо, но под каким бы углом мы ни пытались удалиться от острова, волны с лёгкостью пригоняли нас назад.

– Давай я. – Иона попытался оттолкнуть его от руля, но Шон схватил жёлтый водонепроницаемый мешок и двинул соперника по плечу.

– А ну хватит! – закричала я. – Если мы перевернёмся или вы зальёте мотор, отсюда вообще никто не уплывёт!

Иона резко обернулся ко мне. Он выглядел теперь по-другому, и не только из-за голубых глаз. Черты его лица, по-прежнему привлекательные, больше не лучились той энергией, которую накачивал в него остров. И теперь он казался старше, потрёпаннее. Человечнее.

– Остров ни за что не даст уйти нам обоим, – сказал он.

– Ну тогда тебе лучше вернуться.

Он посмотрел на что-то у меня за спиной и злорадно улыбнулся. Волна опрокинулась на лодку, погрузив всё в бешеный хаос. Я вывалилась за борт, закрутилась в ревущей воде и на несколько ужасных минут потеряла ощущение, где верх, а где низ. А потом что-то поймало меня за руку. Кто-то поймал. Волны по-прежнему бушевали вовсю, я не могла разглядеть ни лодку, ни Билли или Шона, и не смогла воспротивиться, когда Иона потащил меня к берегу. Я глотнула воды, и волны вокруг меня покраснели, когда я стала откашливаться.

– Ты не заставишь меня сделать это силой. – Я вывернулась, когда он попытался толкнуть меня в провал на узкой полоске песка. – Я должна прыгнуть сама.

Иона с совершенно безумным взглядом снова вцепился в меня.

– Я готов попытаться и посмотреть, что получится.

Я кинулась обратно в воду, но он сделал подножку под больную ногу, и я рухнула с диким криком. Он схватил меня за другую ногу и поволок к дыре, и не за что было ухватиться, нечем остановить это скольжение ближе и ближе к бездне по мокрому песку. Я пиналась и вырывалась, но его хватка была неумолима.

– Лучше бы ты мне поверила, – пыхтел он. – Я бы за тобой вернулся. А ты вместо этого всё испортила.

По щекам у меня текли слёзы, кровь пузырилась на губах. Край дыры оказался в каких-то дюймах от моего лица, и падавшие с губ песчинки скрывались в чёрном провале. Иона замер, и на его лице мелькнуло подобие сожаления.

– Жаль, что это должна быть ты.

И тут с пронзительным криком из леса вылетело создание алое, как моя кровь. Птица спикировала вниз, целясь в глаза Ионе. Ему пришлось поднять руки, чтобы прикрыть лицо, и я откатилась, согнула ноги и со всей силы толкнула его под коленки. Лодыжка взорвалась болью, и в какую-то долю мгновения Иона взглянул на меня: его прекрасное, ужасное лицо скривилось от удивления. А потом он упал и провалился в пропасть. Остров содрогнулся, и гулкое биение пульса стало ещё громче.

– Похоже, всё-таки это должна быть не я, – буркнула я, поднимаясь на ноги.

– Адди! – Билли пробирался ко мне по притихшему прибою, хотя у него за спиной уже катились новые грозные валы. – Ты цела? Ох, чёрт, как ты ему отвесила! Никогда такого не видел! Но правда, как ты?

– Нормально. – Я медленно пятилась от провала. Мотор прочихался и наконец заработал ровно.

– Скорее! – закричал Шон, и мы снова полезли в воду, которая теперь металась во все стороны – как будто остров сам не знал, нужен ли ему принесённый дар. Ветер с рёвом качал пальмы, и в воздухе носились облака мёртвых цветов.

«Ааа-ди-ди-ди!» – заливались птицы.

Шон втащил меня в лодку, и я обрадовалась, увидев, что переноска всё ещё тут, с ужасно мокрым и злым чёрным котом внутри. Не дожидаясь, пока Билли перевалится через борт лодки, Шон запустил мотор, и мы взлетели на волну, плюхнулись на другой её бок, залив водой всё кругом, но определённо двинулись вперёд.

– Давай, давай, давай, – шептала я, пока мы лавировали в водоворотах прибоя и снова понеслись по прямой. Даже под водой я чувствовала, как сотрясается земля, и мы с Билли оба держали переноску Кайло, пока мотор на всех парах нёс нас в открытое море. Птицы упрямо повторяли моё имя, однако их крики становились всё тише и слабее.

Потом мы