— Дедушка, не гневайся, но я не сразу и сообразила, откуда может быть такой наглец. И ты только что сам говорил, будто я выросла. Меня уже нельзя так наказывать, дедушка. Дедушка! Я уже взрослая! Я пожалуюсь отцу!

— Взрослая... — печать дрогнула и вернулась на место. — Ладно. Не буду наказывать, рассказывай давай.

— Вор Трав почти две недели заставлял всех гоняться за ним, а ещё собирал травы со всех, кто сделал такую глупость.

— Травы? — голос старика сочился неверием. — Зачем ученику старшей секты наши травы?

— Но ведь пригодились, дедушка. Как бы я без них победила?

— Так вот, оно что, — протянул старик. — Но, похоже, я рано пообещал не наказывать тебя. Что же ты пообещала ему за травы? Надеюсь, не попыталась применить все те глупые советы, что однажды давала тебе старая карга?

— Дедушка, ничего ещё Ульмания не старая.

— Я, значит, дедушка, а она просто Ульмания? Вот это я дожился на старости лет.

— Дедушка, и ты не старый. Вы рядом отлично смотритесь.

— Так! Мелкая и противная девчонка, имей совесть и не переходи границы. Я сам разберусь, с кем я хорошо смотрюсь, а с кем нет. А ты лучше переживай о своей заднице, которая всё ближе к ремню, вздумала мне тут указывать.

— Всё, дедушка, не буду. Не буду, прости меня.

Даже я, пробывший с ней не так долго, отчётливо ощущал в её словах смех и обман. Не думаю, что старик не понимал, чего стоят её обещания. Тем более что она тут же сменила тон, словно ничего и не произошло:

— А хочешь, я расскажу тебе ещё одну хорошую новость, дедушка?

Старик буркнул:

— Во времена моей молодости, каждый раз, когда внешний старейшина заводил речь про хорошую новость, за ней следовало две плохих. У тебя тоже так будет?

— Нет, дедушка, у меня только хорошие.

— Так не бывает, — насмешливо возразил старик. — Но давай попробуй меня переубедить.

— Я немного пощипала жуков на Хребте, отобрала у всех, кто мне встретился, травы.

— Аха-ха-ха! И впрямь — хорошая новость. Видишь, как хорошо иметь друзей? Вот и моей внучке пригодилась помощь Кавия. Не забудь его поблагодарить за убежище в следующем году.

— М-м-м, дедушка, я отказалась от убежища, лишь воспользовалась потайным выходом из города. А ещё он сделал всё так, чтобы Жуки пошли за мной.

Я невольно покачал головой. Оказывается, она не понадеялась на случай и внимательность Молака, а сделала так, чтобы он нас нашёл. Впрочем, можно ли ей верить сейчас? Она лишь перед лицом деда выворачивает факты в свою пользу, чтобы выглядеть более умной и самостоятельной.

Видимо, старик тоже что-то заподозрил, потому что тон его не предвещал ничего хорошего:

— Та-а-ак.

Фатия лишь заметила:

— Дедушка, хватит мне уже грозить наказанием. Я и правда выросла.

— Да вижу уже, что выросла. Осталось понять, поумнела ли ты. Сколько людей потеряла?

В наступившей тишине было отчётливо слышно, как Фатия сглотнула, перед тем как ответить:

— Ну, учитывая схватку на Хребте...

Голос старика мог бы резать:

— Сколько?

— Всех.

Печать моего урока снова дрогнула. Да сколько можно? Мне и так приходится очень тяжело.

— Стой-стой-стой! Дедушка, стой!

Печать замерла. Так-то лучше. У меня вообще ощущение, что я снова встретил того сморщенного старикашку — старейшину Тысячеглазых. Я уже истратил половину запасённых Указов, в которых собирал силу для сегодняшнего дня, но результата ещё нет. Эта дарсова печать урока словно не замечает моих усилий. Такое ощущение, что эту печать наложил мастер этапа Повелителя Стихии, не меньше.

Что он забыл в такой глуши?

Тяжесть на плечах снова стала невыносимой, и я поспешил развеять очередной свой запасной Указ, забирая из него энергию. Осталось три запасных печати. Я-то наивный думал, что мне хватит ещё и на...

Я поспешно отогнал лишние мысли. Нельзя допустить промашки и выдать себя.

— Стою. Победа в Сборе — это хорошо. Чемпионство ещё лучше и награда от Пауков будет щедрой. Но разменять десять старших учеников основного двора на одиннадцать таких же Жуков, что в этом хорошего? Убей ты наследника Жуков и сумей не оставить следов, это можно было бы считать победой, но Молак? Разве он стоил такого риска? Разве он стоил таких потерь?

На мои губы выползла усмешка. Гляди-ка. Как я и думал, верить словам Фатии нельзя. Уже и её людей убил не я, а жуки.

Печать дрогнула на миг, пока стар...

Я поспешно отпрянул за столб, кляня себя за лишние мысли. Недопустимая ошибка.

К счастью, у меня был союзник. Хоть и не знающий, что я скрываюсь неподалёку, но спешащий занять старика и всё ему объяснить.

— А если я скажу, что там полегли все сборщики трав Жуков? Что если я скажу даже больше? Что если там полегли вообще все люди Жуков, что нашлись в Лунном Свете? Все, кроме десятка людей Лиодара, который оказался умней, и отказался подчиняться Молаку?

— Хм-м... Все-все?

— Полсотни, не меньше.

Я осторожно выглянул, отыскал взглядом печать своего урока и вновь коснулся её, вливая в неё очередную порцию духа.

— И не только они, дедушка. Вся банда Горных Медведей тоже осталась там. Ну, почти вся. Не было второго из братьев, но младший и первый брат погибли. Я даже принесла их учение.

Старик презрительно процедил:

— Мусор.

— Доказательство.

— Как будто я мог бы не поверить своей внучке.

— Так как? Кто остался в выигрыше в этой схватке?

Старик нехотя согласился:

— Мы. Но ты слишком сильно рисковала. Неужели ты готова рискнуть так безрассудно, чтобы доказать нам, что тебя можно отпустить за море?

Без малейшей задержки последовал решительный ответ:

— И даже больше.

— Ох, Фатия, Фатия. Ладно. Это уже заходит слишком далеко, поэтому я поговорю с отцом, как только он вернётся. Иначе ты в следующий раз влезешь туда, где точно головы не сносишь.

— Спасибо, дедушка.

Старик устало вздохнул:

— Да чего уж там. Но следов точно не осталось?

— Может быть и есть те, кто видел, как мы убили третьего Медведя на Хребте. Но тех, кто видел схватку со старшим Медведем и Жуками — не выжило ни одного.

— Точно?

— Мы сражались очень далеко от дороги к Лунному Свету. Очень. А на следующий