Я мило улыбнулась и любезно пояснила:

— Нас обещают проводить, накормить-напоить и спать уложить до тех пор, пока господин Эа не освободится, чтобы чин по чину принять нас в своих покоях, как самых дорогих и важных гостей, которые только удостаивали его своим посещением.

— А-а… хвала Аллару! Я уж думал, ничего не получится!

— Отчего же не получится? — мстительно оскалилась я, чувствуя, что терять мне уже нечего. — Эары на самом деле — очень чуткие, добрые, ранимые существа… надо только знать, куда их побольнее ткнуть и как посильнее ранить. И тогда все проблемы решаются вмиг.

Оборотень споткнулся, когда его чуть ли не проткнули два взбешенных взгляда глянцево-черных глаз, полных искреннего желания отыграться за пережитое унижение, но мне уже было море по колено. Видимо, ощущение собственной безнаказанности пьянит не хуже мухоморовки. А сейчас я была явно пьяна. Злостью своей, мрачной решимостью и искренним желанием набить кое-кому смазливую бледную морду. За пренебрежение, за презрение, за то, наконец, что со мной никто не считался, когда навязывал этот дурацкий долг. Но особенно за то, что меня при этом посчитали мерзкой нежитью. Тварью. И, сковав Долговым Заклятием, опрометчиво решили, что сумеют удержать на цепи…

«Хрен вам, — зло подумала я, когда кипящие от гнева эары дружно развернулись и потопали в сиреневую чащу. — Если кто-то считает, что об меня можно вытирать ноги, то пусть сами утрутся. Верно, Лин?»

«Мы им еще покажем, — с мрачным удовлетворением согласился шейри. — Пусть только попробуют тебя тронуть — пор-рву!»

«Вместе рвать будем, друг мой, — кивнула я, первой двинувшись следом за бледнокожими проводниками. — И тогда еще посмотрим, кто посмеется последним».

Идти пришлось до безобразия долго. Все по той же волшебной сиреневой траве, под сенью гигантских деревьев, закрывающих собой далекое небо. Вдоль красивых полян, усыпанных совершенно дивными цветами. Мимо звенящих ручьев с поистине ледяной и наипрозрачнейшей водой. Мимо роскошных кущ, усыпанных необычными салатовыми лепестками… вот только это меня уже не трогало: с появлением эаров их чудесный Эйирэ потерял всякое очарование. А когда откуда-то сверху на нас с истошным криком спикировала какая-то зубастая птица, волшебный лес окончательно мне разонравился.

Птица оказалась довольной крупной и, как африканский попугай, цветастой. С длинным лиловым хвостом, с невыносимо яркой окраской перьев, на которые было невозможно смотреть без риска получить долговременную слепоту. С весьма внушительными когтями на чешуйчатых лапах и подозрительно острыми зубами внутри длинного, хищно загнутого книзу клюва.

От неприятностей меня спас Лин — первым почуяв угрозу, он метнулся вперед, ловко подпрыгнул и перехватил мерзкую тварь прямо в полете. Несмотря на то что по размерам она ничуть ему не уступала, а толщиной шеи могла бы похвастать даже перед матерым носорогом, зубам шейри ей оказалось нечего противопоставить. Поэтому, хрипло каркнув и вяло трепыхнувшись в кошачьей пасти, она неохотно испустила дух и была брезгливо выплюнута на землю. После чего жестоко пнута в бок и отброшена в соседние кусты.

Заметив пристальные взгляды обернувшихся эаров, я нехорошо прищурилась: интересно, это простая случайность или нелюди имеют к нападению какое-то отношение? Знаете, в подобные совпадения я как-то не верю. Лин, судя по всему, не поверил тоже, потому что весьма недвусмысленно оскалился и глухо зарычал. Даже Мейр поспешил шагнуть вперед, закрывая меня своей широкой спиной. А я, в свою очередь, как можно холоднее заметила:

— Не нужно испытывать терпение моего демона, господа. И не стоит проверять защиту браслета. Ничем хорошим это не кончится. Так что надеюсь, ваш лес больше не будет пытаться меня убить. В противном случае ваш народ лишится места жительства. Это понятно?

Эары ничего не ответили — просто отвернулись. Но по тому, как свирепо сверкнули их глаза, мне стало понятно, что я недалека от истины. Более того, Лин прижался ко мне еще теснее, внимательно изучая окрестности на предмет другого подвоха, а Мейр, хоть и советовал вчера не трогать оружие, машинально потянулся к рукояти меча.

Дальше мы шли молча и уже без всяких приключений. Ровным спокойным шагом, которым решила идти я. Остальным волей-неволей пришлось приспосабливаться. И если касательно оборотня и шейри я была уверена, что никого не обижу, то вот на мнение эаров мне было форменным образом начхать. Так что когда эары попытались ускориться и пропасть в лесу, я просто остановилась и нагло уселась на пенек, не имея никакого желания окликать невнимательных проводников.

Спустя пару минут эары, разумеется, вернулись. В еще более скверном настроении, чем раньше, и еще более бледные, чем обычно. От ярости, наверное? Но когда один из них попытался что-то вякнуть, я так же спокойно встала, демонстративно тряхнула браслетом, нечаянно уронив с его поверхности крохотную серебристую молнию (каюсь, Аса попросила устроить эту фикцию), и ледяным тоном заявила, что не собираюсь искать их по всему лесу. Так что или они добросовестно исполняют свои обязанности, или им придется нести меня к своему Эа на руках. Потому что в противном случае я больше и шагу не сделаю.

После этого вопросов уже не возникало, и мы могли не сбивать себе ноги на извилистых лесных тропинках. Вернее, там и тропинок-то никаких не было — просто узкое пространство между стволами, кустами и одуряюще пахнущими цветами, до которых Мейр вполголоса посоветовал даже не дотрагиваться.

Думаю, не надо пояснять, что мое упрямство вызвало в отряде еще большее напряжение. Эары стали оглядываться каждые пять минут и вполголоса шипели гадости насчет наших умственных способностей. А поскольку, благодаря покойному Ли-Кхкеолу, их язык я теперь знала весьма неплохо, то, услышав нелестное о себе мнение, тут же посчитала нужным попросить Лина отправить в стоящий по соседству с тропкой куст крохотную струйку огня.

Шейри сперва ошарашенно замер на месте, но быстро сообразил, что от него требуется, и послушно, хотя и не очень уверенно, изобразил выдох огнедышащего дракона. После чего едва не забыл о том, что должен молчать, потому что, подчиняясь моему приказу, неожиданно снова сумел это сделать: выдохнул жидкий огонь и выплюнул струю яркого пламени на три шага вперед так удачно, что едва не спалил эарам их длинные, серебристые, переброшенные за спины косы. Почуяв запах паленого, нелюди дружно выругались, обернулись, сбили с себя вызывающе алые искры, поспешили загасить несчастное растение, но тщетно, от того остались лишь тлеющие угли. А я, еще сильнее нагнетая обстановку, таким же холодным тоном попросила их не оскорблять меня и моих спутников. После чего