— Я хотел оставить цветы, увидел, что ты прячешь в подвале, и пошел за тобой. Вика, тебе нужна помощь, а то, что ты творишь с детьми…

— Я ничего с ними не творю!

— Таким, как ты и твой дед, просто не место среди людей. Ты должна…

— Лев, ты не так понял!

— Твою борьбу с полицейским тоже? Что ты с ним сделала?

Вика открыла рот, чтобы ответить, но сказать было нечего.

— Это не так просто…

Лев двинулся к ней, она почувствовала, что переубедить его будет сложно, и начала отступать, хотя всерьез не верила, что он может ей что-то сделать.

— Послушай меня пару минут, я все объясню…

— Что? Что ребенок пропал, как только ты сюда вернулась и поцапалась с его матерью? Что твой дед хранил в подвале…

Вика, продолжая пятиться, запнулась за ногу Сычева и упала на землю, выронив пистолет. Участковый дернулся за ним, но она успела схватить оружие и в отчаянии направила его на Льва.

— Стой! Слышишь, стой!

— Вика…

— Ты никогда мне не верил, вот почему у нас не получилось!

— То есть твое безумие ни при чем? — Лев наклонился к ней, зная, что она не выстрелит, и протянул руку к пистолету. В ту же секунду за пистолет схватился и Сычев, а Вика вцепилась в вороненую сталь изо всех сил, хотя понимала, что проиграет.

— Спасите Васю! — взвыла она. — Он такого не заслуживает!

— Вася — это тот, у которого тоже твои гены? Вам нельзя жить. Просто нельзя.

Спокойный голос Льва отдавался где-то в сердце, пистолет начал выскальзывать из ее руки под напором ладони Сычева. Вика посмотрела на луну, в глазах защипало.

— Ладно, я не буду жить! Вы оба, слышите?! Не буду! Только вытащите Васю!

Лев на миг замешкался, вероятно обдумывая предложение, и тут грянул выстрел.

Вика так и не поняла, кто нажал на спусковой крючок, — она или участковый. Вроде бы пистолет был у него, однако она продолжала бороться за оружие, пусть и не особенно веря в положительный результат. Сычев тяжело дышал и явно испытывал какие-то трудности при движениях, однако выстрелить он, пожалуй, смог бы. И она тоже.

Лев удивленно перевел взгляд себе под ноги, медленным, неуверенным жестом поднес ладонь к груди в том месте, где сердце, и тяжело осел, согнув колени, словно какой-то испорченный механизм.

Вика вскрикнула, рефлекторно дернулась к нему, но ей под лопатку уперлось дуло. Она не видела, что это, однако инстинктивно сознавала, что у нее от силы две секунды. Как раз столько, чтобы садануть Сычева телефонным проводом, который по-прежнему был крепко зажат в ее ладони.

В темноте полыхнули синие искры, участковый выронил оружие и издал странный, булькающий звук.

— Электричество, — ошарашенно пробормотала Вика, забирая пистолет из его ослабевшей руки.

Заброшенная деревня полнилась людьми — в основном суровыми, сосредоточенными на деле профессионалами, однако хватало и зевак. Они стояли поодаль, ближе к кромке леса, а Вика сидела рядом с колодцем, но, заметив в толпе Геннадия Федоровича, опиравшегося на сучковатую, плохо обструганную палку, решила подойти. Пенсионер приветливо кивнул, щурясь от яркого солнца, и она поняла, что он очень бледный, с глубокими провалами под глазами и легким тремором рук, который даже не пытался скрыть.

— Вижу, вам нехорошо, — вместо того чтобы поздороваться, протянула Вика.

— Что есть, то есть, барышня.

— Тогда, может, хоть сейчас скажете правду? Как они умерли?

Геннадий Федорович скосил на нее глаза, но менять позу не стал, только сильнее сжал палку, на которую опирался.

— Вы не просто так шатались ночью по болотам, когда меня спасли. Вы искали Васю, потому что считали, что он может быть где-то рядом. Почему вы так решили? Скорее всего, заметили Сычева в лесу. Но вы бы не обратили на него внимания, если бы изначально не думали, что он связан с этим делом. А думать так вы могли только в одном случае.

Пенсионер молчал, взгляд его затуманился, кисти рук явственно дрожали.

— Что вы теряете? — тихо спросила Вика. — Вам недолго осталось, даже сесть не успеете. Где они? Где мои друзья? Очистите же свою совесть наконец!

— В их могиле, — странным голосом пробормотал старик. — Я сам помогал перетаскивать.

— Их убил Сычев?

Геннадий Федорович повернулся к ней и хрипло сказал:

— Надька их в подвале заперла. За то, что ее дочку в игру не брали. Она у вас прибиралась, думала выпустить потом. А он… пьяный был, услышал, как зовут на помощь, хотел вытащить через окно… Пистолет выстрелил. Дед твой спал после застолья, а Сычев и Надька остальных… как свидетелей. Испугались за свою жизнь, пожертвовали чужими…

— А вы тут при чем?

— Видел случайно. Помешать не мог, а потом… Какой смысл кому-то говорить…

— У Сычева на вас что-то было? — догадалась Вика.

— Было, дочка. — Он тяжело вздохнул и пояснил: — В молодости мы с супругой жили не очень, я нет-нет да и преступал закон, а он… Я бы не молчал, если бы думал, что он еще раз такое сделает.

— И не раз! — разозлилась Вика. — Вы знаете, что он деда моего убил?

Геннадий Федорович пожевал губами, отводя глаза.

— Не знал я. Но предположить мог. Надька предположила. И про Васю тоже. Я потому и слег — душа не выдержала. И Кристину, девочку эту, не хотел на ночь глядя одну отпускать, увидела бы чего, как я в свое время…

— Вот и правильно, что душа не выдержала! — позлорадствовала Вика. — Знаете, я даже сдавать вас не буду, мучайтесь теперь!

Она отошла на несколько шагов, но вдруг о чем-то вспомнила и повернулась к пенсионеру:

— А что вы там плели про деда и упыря на болоте?

— Что было, то и плел, — пожал плечами Геннадий Федорович. — Места у нас… непростые. И люди тоже.

Вика покачала головой, поражаясь его упертости, но решила, что подробности про упыря ей не очень интересны. Она направилась к Илье, который беседовал с полицейскими возле колодца, однако была перехвачена доброжелательной женщиной из фельдшерского пункта. По работе