резины становилась просто невыносимой. Огненная лужа растеклась уже до середины прицепа, и теперь огненные языки лизали его днище. Еще немного — и вспыхнет груз, и тогда все старания напрасны.

— Эх, прицеп бы оттащить подальше, — расстроенно бормотал Петр Иванович, но его никто не слушал. Он и сам понимал всю бесперспективность совета. Ни один грузовик из состава колонны не сможет сдвинуть с места прицеп, в котором находится почти четверть груза экспедиции. А рисковать сразу несколькими грузовиками, собрав их в сцепку, никто не решится.

И все-таки люди постепенно побеждали. Медленно, но упорно сбивали огонь с прицепа, приближаясь к пылающему остову кабины, все ближе и ближе. Да и мощь пламени заметно спала.

Правая рука уже совсем не слушалась, черенок лопаты выскользнул и шлепнулся на песок. Он потянулся к нему левой, подхватил и лишь тогда сообразил, что копать больше не может. Он знал, что времени почти не осталось, однако тянул до последнего. И вот теперь пришло осознание, что медлить больше нельзя, становится слишком опасно для окружающих.

Его время вышло.

Когда Петр Иванович выбрался из кабины и спрыгнул на землю, ступня правой ноги внезапно подвернулась, и он с трудом удержался, чтобы не шмякнуться оземь. Вскочил настолько резво, насколько мог себе позволить, постарался не подать виду. Ну оступился старикан, с кем не бывает? Отошел в сторонку и незаметно стащил с ноги сапог. Широкая темно-багровая полоса поднималась от щиколотки до самого колена.

Не помогла соляра. А может быть, и помогла, но далеко не сразу. Поторопился он залезать в воду. Нужно было подождать, пока горючее как следует размешается с болотной жижей, пока твари наглотаются углеводородов настолько, что у них начнется несварение желудка.

А теперь слишком поздно посыпать голову пеплом. Красноречивый рассказ Лидии непрозрачно намекал, что на этот раз уже точно все. Никаких шансов выбраться из передряги.

И все же, Петр Иваныч остался доволен. Не зря у смерти отпрашивался на денек, многое успел сделать. Пацанов от смерти спас, врачиху, еще и этого… студента… не вспомнить, как зовут… Васька, что ли? Впрочем, это совсем не важно. Главное, что он его спас. Закончит учебу, станет большим ученым, откроет какие-нибудь тайны вселенной. Может быть, даже придумает, как вернуть взбесившийся климат планеты в норму.

Петр Иваныч внезапно улыбнулся собственным мыслям.

Нужно было их, конечно, на берегу оставить, когда за прицепом поехали. Но кто же знал, что дно под колесами внезапно провалится в тартарары? Знал бы где упадешь, соломки бы настелил.

Он с досадой покачал головой, перед глазами опять поплыло. Закрыл попеременно то левый, то правый глаз. Что-то неладное творилось со зрением. По отдельности он видел вроде бы вполне отчетливо, но вместе глаза смотреть отказывались, изображение двоилось и расплывалось.

Нужно поторопиться, потому что времени совсем не осталось.

Посмотрел на старательно трудящихся пацанов.

Эх, попрощаться бы… Мишка сильно переживать будет, как бы с собой чего не сотворил. Вся надежда на Стива. Парень серьезный, смелый, на должности. Присмотрит за другом. А коль что произойдет, так собственным телом от пули прикроет, если понадобится. С таким оставить Мишку не страшно.

Ну значит — все?

И сам себе ответил.

Все! Пора. Семья ждет…

Он подошел к Гейману, осторожно положил руку на плечо.

— Лев Исаакович, отойдем, покалякать нужно.

— Позже нельзя?

— Нет.

Чекист напрягся, по лысине потекла струйка пота.

— Ну пойдем, поговорим, если срочно.

Гейман сунул черенок лопаты в руки соседа, выпрямился, извлек из кармана грязный платок и размазал сажу по лбу.

— Что у тебя стряслось, Иваныч?

— Давай отойдем подальше, — уклонился от прямого ответа Иваныч, пошагал первым, сильно прихрамывая. Нога почти совсем не слушалась, но при этом, как ни странно, ничего не болело. Вот совсем ничего! Даже сердце успокоилось, и проклятый голос молчал.

«Эй ты, сволочь, — мысленно произнес Иваныч, — рад, что я подыхаю, или нет?»

Ответа не последовало.

Это было очень странно или, скорее, непривычно. Он столько лет слышал в собственной голове похабный глумливый шепоток, что успел к нему порядком привыкнуть. Последствие тяжелой контузии, полученной в первые годы после катастрофы. Беспорядки, грабежи, стычки, перестрелки. Словами не объяснить, кто не пережил, тот не поймет. Пуля прошла по касательной, только слегка чиркнула по верхней части лба с левой стороны, оставила сильный ожог и тяжелейшее сотрясение мозга. А когда Петр Иванович пришел в себя после контузии, он первый раз услышал голос у себя в голове…

Они зашли за грузовик и остановились.

— Прости, Лев Исаакович, подвел я тебя, — ссутулившись произнес Иваныч, глядя прямо в глаза Чекисту, — не откажи старику в любезности, помоги уйти достойно. Не хочу мучиться… Не хочу, чтобы жалели. Да и боюсь заразить людей.

— Что? — политрук осёкся, догадавшись. Остолбенел на секунду, не закончил фразу.

— Я сам не смогу. Пробовал уже. Не получается. Помоги! Ну не пацанов же мне просить, в самом деле?

Лицо Геймана посерело, струйка пота незамеченной скатилась по щеке.

— Ну как же ты так, Иваныч? — с досадой произнес Гейман.

Тот лишь пожал плечами:

— Так получилось. Чего теперь после драки кулаками махать? Ни о чем не жалею, знал, на что иду. Врачица нам рассказала о червях…

Чекист отвел глаза в сторону и ничего не сказал. Значит, не совсем конченный человек, хоть малюсенькая совесть, но оставалась.

— Пацанов моих не обижай! Они наше будущее, мы-то с тобой свое пожили.

Гейман согласно кивнул головой.

— Сделай все быстро, у меня уже тело отказывает.

Политрук очень тихо произнес:

— Иваныч, прости, если обидел когда. Зла на душе не держи.

— Бог простит…

Иваныч не договорил и отвернулся, предательская слеза покатилась по старческой щеке. Гейман молча достал Стечкин, покрутил в руках и вдруг громко произнес:

— Для меня было честью служить вместе с вами, Петр Иванович.

Затем приставил ствол пистолета к его затылку и нажал спусковой крючок…

Глава 24

Стивен

Огонь все не унимался, шум и крики «пожарников» почти заглушили негромкий, но хлесткий, словно удар кнута, пистолетный выстрел. Стивен вздрогнул и обернулся на звук.

Стечкин!

Хреново дело, в этом направлении пару минут назад ушли Чекист с Иванычем.

От паршивого предчувствия резко скрутило живот. Мысленно выругался, посмотрел на окружающих. Никто даже не дернулся. Не обратили внимания? Не услышали, увлеченные борьбой с огнем?

Стивен протянул лопату соседу и поднялся. Не хотелось строить