– Сорок динаров! – Енбулат воздел руки. – Бир Тэнгри! Он разве светловолосая девственница…

– Я трех девок за него не возьму! Ну хотя бы до тех пор, пока мы из Булгарской земли не выйдем.

Ничего иного в этот раз купцы не добились. У Мамалая екало сердце: что, если русы и правда намерены увезти его с собой? Туда, на неведомый северо-запад, где никто из булгар не бывал. Не перестарался ли он со своими мудрыми советами и вечерними байками про Чеменя и прочих древних паттаров, которые охотно слушали они все, и вожди, и отроки? Но страх все больше вытеснялся любопытством. Ни одному, ни с другими купцами ему в те неведомые края не попасть. Енбулат и Юлгуш уже показали, каковы они храбрецы! Да и Байгул-бий дальше известных пределов не пойдет. А русы пойдут. И он с ними сможет первым из булгар увидеть края, откуда возят янтарь и те мечи, за которые в Багдаде платят их вес в золоте! Такие, как носят Севеней, его брат и другие вожди.

На девятый день пришел благоприятный ответ от Алмас-кана: он-де полагается на защиту Байгул-бия и позволяет русам пройти мимо города Булгара на реку Волгыдо. Значит, дорогие дары священным числом девять понравились. Вблизи Булгара русы переночевали. Только бояр и воевод пропустили осмотреть город – каменные дома на вершине горы, где жила булгарская знать и сам Алмас-кан, зато остальные бродили по торжищу, рассматривая булгарские товары.

Все сложилось успешно: Байгул с дружиной провел русов мимо города, а дальше дал кое-кого из своих людей, чтобы указать им путь по Волгыдо и передать его родичам из чермису, что это люди достойные. Его посланцы знали язык чермису, и Свен, а тем более мерен и меренские русы в войске, мог сам с ними объясниться.

Вечером перед отплытием Свен и Годо позвали Мамалая.

– Слушай, Итлеха! – Свен улыбнулся. – Ты старик полезный, помог нам дело с булгарами миром уладить. Ступай теперь восвояси. Товар твой пропал, вот тебе за него. – Он выложил перед Мамалаем мешочек, в котором явно находились дирхемы. – Купишь себе новый. И невесткам подарочков.

Мамалай в изумлении уставился на мешочек, не поняв сразу, кто кому платит.

– А как же выкуп? – вырвалось у него.

– Ты уже службой себя выкупил. Бери, неси домой. Может, свидимся еще когда. Может, Олав, наш конунг, посольство к Алмас-кану пришлет, ты и снова нашим людям советом поможешь.

К этому дню даже Годо стал настолько расположен к Мамалаю, что готов был отпустить его без выкупа и наградить за помощь. Но была в этой доброте и некая корысть: в это лето и зиму Мамалай станет знаменит в Булгаре, каждый захочет послушать о его приключениях, и вести о богатстве и великодушии русов будут расходиться по всей земле булгарской.

– О, господин… – Мамалай чуть не прослезился. – Ты спас от голодной смерти моих невесток и их малых детей!

– А те три лба здоровых, – Свен вспомнил его племянников, – неужели своим матерям не помогут?

– Они еще слишком молоды, а как повзрослеют, так сами женятся…

– Ну а теперь ты сам женишься! – усмехнулся Свен и вложил мешочек в руки Мамалая. – Удали, чай, еще хватит.

Многословно благодаря, Мамалай удалился в том же подаренном ему желтом кафтане, что сменил его потрепанный дорожный шупар. Свен, проводив его, думал, что никогда больше его не увидит. Утром на самой заре русы переносили последние пожитки в лодьи и готовились отплывать, а ночевать им предстояло уже перед устьем Волгыдо. Часть дружин уже тронулась вверх по Итилю. Свен смотрел, как люди Байгула собирают ёрту, навьючивая кошмы и деревянные решетки на верблюда, и тайком вздыхал, что это удобное шерстяное жилище слишком громоздко для перевозки в лодье. И вдруг услышал знакомый голос:

– Кеть-ха! Подождите! Кеть-ха каштах! Чуть мало! Господин! Это я, Мамалай! Кетсе тар-ха! Подождите меня!

Обернувшись, Свен увидел знакомую шуструю фигуру в желтом кафтане и с мешком за спиной.

– Ты откуда? – Удивленный Свен шагнул ему навстречу. – Из дома, что ли, выгнали?

– Ты прав, господин! – Добежав, Мамалай ловил ртом воздух. – Эти три лба… здоровых… пусть они сами… кормят свои матери… А я… позволь я быть с вами. Я… оставил им серебро… Пусть сами берут товар… если хотят.

– Зачем? – Свен ничего не понимал.

– Никто из булгар не торгует с Холмо… тот город, что ты живешь. Я буду первый. Я тебе… пригожусь еще.

Опять услышав эти сказочные слова, Свен засмеялся и махнул рукой. Довольный Мамалай побежал на лодью и уселся на знакомое место близ руля.

– «Ты не Чемень-паттар!» – бормотал он, передразнивая своих благоразумных товарищей. – А вот мы еще посмотрим, кто из нас в конце окажется умнее!

* * *

На то, чтобы рассказать людям всю длинную сагу до конца, ушел не один вечер.

– Булгар – он не так чтобы большой город…

– Сам город совсем маленький, – поправил Свена Годо.

– Точно, город у них на самой вершине, там Алмас-кан живет, а прочие в предградье, и то больше в ёрту, чем в избах. Они летом, как в степи скот пасут, живут в ёрту – это такой круглый шалаш из жатой шерсти, а как зима, в город собираются. Избы у них тоже есть, земляные, так что наверху одна крыша, а вся изба в яме. Есть и с дощатыми стенами, а бывают и срубы, как здешние. Больше живут в глиняных избах, круглых, как ёрту. А есть в Булгаре дома из камня, в два жилья даже, на сарацинские похожи.

– Так вы не виделись с их царем? – спросил Олав.

– Алмаса мы не видели, но передали ему дары, чтобы знал, кто ему друг: и кафтанов, и чаш, и две сабли с каменьями – всего девять сокровищ. За то он обещал, что если хазары будут нас искать, сказать им, что мы не появлялись в их земле и нас всех, мол, буртасы перебили. Пусть с них спрашивает. Ну а мы поплыли дальше, там в Итиль впадает другая река – Волгыдо. И плыли по ней так еще примерно с месяц. Видели мы и чермису, и мурамар… А потом попали в земли мере. И однажды наткнулись прямо на Силверволл. Тогда там уже и жатву закончили. А мы в устье Итиля когда входили – зацветало все. Все лето мы шли, выходит… Но мы дошли до дома живыми и с добычей, а это, конунг, означает, что удача наша довольно велика, – закончил Годо, откашливаясь, и потянулся к чаше.

Олав не ответил, постукивая пальцами по