— Чернигов знаешь? Туда.

— Так он же под немцами?!

— Сам не знаю, под немцами он или нет. Но нам велено высадить вас там. Площадка должна быть готова, землю подсветят, опознаемся на подлёте. Надо ещё оттуда спецгруз и пассажиров забрать.

— А если провокация и там немцы?

— Не должно быть, про рейд в Киеве майора М. слышал?

— А то! – кивнул капитан. – По памяти все газетные заметки помню. Майор точно из наших, настоящий танкист.

— Он там сейчас, его группа там действует.

— Да ладно?! – оживился капитан.

— Видел я его пару дней назад, на соседнем борту он летел. Здоровый. Не танкист, парни говорят, из десанта он.

— Да не, так могут действовать только танкисты, – отрицательно помотал головой капитан и, сообразив, что они ушли от темы, задал следующий вопрос: – Что там вообще происходит?

— Я точно не знаю, но вроде немцы разбили партизанский корпус и окружили части. Но мы летим в другое место, на сто пятьдесят километров ближе, чем партизанский край. На земле объяснят, я мало знаю. Первыми борта с мотострелками идут на посадку. Если всё нормально, то следом мы.

— Ладно, понял. Спасибо.

Вернувшись на место, капитан приободрил своих людей, которые заметно нервничали от неизвестности, и выдал им немного информации о полёте, на что офицеры ГБ снова не отреагировали. Танкисты довольно азартно встретили предложение помочь партизанам и теперь, громко проговариваясь, обсуждали эту новость.

Капитан с удовольствием смотрел на своих людей. Выбор начальства был понятен: в батальоне Шереметьева молодых мало, половина так вообще кадровые, и это после боев, которые батальон вёл с августа сорок первого. Опытные все танкисты, они легко освоят трофейную технику, тем более что такой опыт уже был, однажды удалось взять целыми два Тэ–три, и все успели изучить их. Один чуть позже забрал зампотылу, когда „тройке“ снесло башню в одном из боёв, и тот возил кухню на передовой. А второй сгорел после Нового Года.

Наконец транспортник сбросил скорость и начал нарезать круги. Выглянув в иллюминатор, Шереметьев рассмотрел другие самолёты – два уже катились по земле, поднимая пыль – и сам город. На краю на территории железнодорожной станции ясно было видно, как что‑то горело.

Капитан легко рассмотрел, как садились по одному транспортники, так как поле освещали несколько машин, чуть в стороне был хорошо различим гробообразный силуэт немецкого бронетранспортёра. То, что это не засада, капитан уже убедился: мотострелки, строясь в колонну, уходили в сторону города. В это время их борт пошёл на посадку. Наверху крутились самолёты с личным составом батальона и приданной роты, порядка пятнадцати бортов. Транспортник Шереметьева шёл на посадку первым.

Посадка прошла штатно, трясло даже меньше, чем при взлёте. Борттехник открыл дверь, осветил фонариком подъезжающую немецкую машину, это был грузовой „Опель“ и велел высаживаться, мол, комитет по встрече уже прибыл.

К удивлению Шереметьева их встречал типичный немец. Двое танкистов схватились за личное оружие, поднимая на неизвестного немецкого унтера стволы ППШ, но окрик капитана остановил их.

— Переодеться не успел, спешил, – криво усмехнувшись, сообщил „унтер“ и, кинув руку к виску, коротко представился: – Старший сержант Лютый. Значит, так: мотострелки пешком идут, для них всё равно работы пока нет. Немцы в городе есть, но одиночки, что попрятались. Зачищать его не требуется, утром мы уйдём. Ваша задача принять трофейную технику. Сейчас грузитесь в машину, вас отвезут на железнодорожную станцию, танки на платформах. Новенькие, только с завода.

В это время „унтер“ прервался, так как к нему подошли офицеры госбезопасности и о чём‑то тихо спросили. Тот так же негромко ответил и махнул рукой в сторону транспортников, на которых прилетели мотострелки. Там царила какая‑то суета, вот именно туда офицеры и направились, поправив кто автомат, висевший на плече, а кто сидор.

— Подожди, – поднял руку Шереметьев, пока его бойцы закидывали в кузов грузовика вещмешки с личными вещами и грузились. – Мы же эти машину плохо знаем, как мы их будем сгонять с платформ?

— Командир подразделения, майор Фролов, которому вы теперь подчиняетесь, сказал, что это ваши проблемы. Но мы захватили пяток мехводов, что загоняли эти танки. Если потребуется, они сгонят их, согласие уже получено. Вы время не теряйте, уже следующий самолёт садится, к нему другую машину подгонят, для вашей перевозки подготовлено три машины, будем возить по очереди.

— А почему Фролов? Мне сказали, что будет?..

— Майор М? – хмыкнул сержант. – Это он и есть. Командир отличный, сами убедитесь, но суровый, панибратства не любит.

— А где он?

— На станции, там найдёте его. Руководит сбором трофеев. Кое‑что мы там интересное нашли. Так что транспортники обратно даже с перегрузом полетят.

— Понял, – капитан направился было к кабине „Опеля, но остановившись, спросил у Лютого: – А кто Фролов по воинской специальности? Танкист?

— Зенитчик, – последовал ответ.

Погрузка уже завершилась, и Шереметьев сел в кабину. Водитель тоже был в форме солдата Вермахта, он с лихо сбитой кепи на затылок, белозубо улыбаясь, вырулил с поля на дорогу и остановился, ожидая вторую машину, в которую грузились танкисты из только что севшего самолёта. В это время неподалёку в транспортники, на которых прилетели мотострелки, грузили какие‑то ящики, раненых и ещё что‑то непонятное. Там мелькали, командуя, те самые офицеры ГБ.

В это время подъехал второй грузовик, и две машины небольшой колонной направились к городу, до которого было меньше километра. Чуть позже они въехали в него и стали пересекать по ухоженным широким улочкам.

Водитель оказался вполне словоохотлив и на вопросы Шереметьева отвечал охотно. Капитан с огромнейшим интересом и жадностью слушал рассказ очевидца, как они, сбитые нашими же истребителями, сели на вынужденную, ушли в лес. Потом уничтожили комендатуру, захватили технику, побили другое подразделение немцев. Как захватили ещё технику, соединились с парнями со второго сбитого транспортника и после двинули на Чернигов, где в ходе двадцатипятиминутного боя были взяты все важные точки и захвачена железнодорожная станция.

— И всё это сделали сорок десантников? – недоверчиво спросил Шереметьев.

— Не–е-е, – крутя баранку и внимательно глядя на дорогу, замотал головой десантник. – Тридцать нас было, остальные занимались уничтожением связи вокруг Чернигова. Столбы валили, провода рвали. Времени ждать не было. Вот и разделились.

— Но подожди, – теперь уже замотал головой Шереметьев, но с некоторой растерянностью. – Тридцать бойцов против роты в городе, взвода и зенитной батареи на станции? Но как?! Там же ещё пассажиры с эшелонов были!

— Товарищ капитан, у нас командир сам майор М. Слышали про такого? Он Киев брал, что ему какой‑то Чернигов?