litbaza книги онлайнСовременная прозаСпящие от печали - Вера Галактионова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 125
Перейти на страницу:

Ольга вспомнила про невыплеснутую воду, подняла таз и вышла в сени. Остановившись на крыльце, она увидела бабушку Нюру, стоящую неподвижно возле едва приметного пня, – и теперь Ольга вспомнила раскидистую яблоню, которая цвела по весне сплошным розовым цветом и которой не было больше.

Бабушка стояла, чутко вытянув шею, и глядела в сторону старой берёзы в углу сада. Дремали вдали плохо видные огороды – будто лёгкий дым стлался над ними. Скрипнуло старое крыльцо под Ольгиной ногой. Бабушка встрепенулась – но не обернулась, а только спросила слабым, по-детски тонким голосом:

– …Шура? …Ты, что ли?

И спокойно и тихо позвала ещё раз:

– Шура?..

В синем воздухе плыл холодный запах травы, и ясно светились во мгле полузакрывшиеся светлые цветы в большом кусту посредине огуречной грядки.

Ольга выплеснула воду с крыльца, стукнула тазом о ступеньку – бабушка Нюра будто не слышала – и всё стихло. Время шло бесшумно и так быстро, словно не шло совсем. День истаял без возврата. И ночь коснулась верхушки вековой берёзы. Прохладное, тёмное её дуновение прошелестело листвой, ощутимо прошло над землёю, и цветы погасли во тьме.

– …Щас бы Шура-то поглядел… – быстро и невнятно проговорила бабушка.

Прозрачная дрожащая трель рассыпалась над старым садом, над доживающей свой век избой, над холодным запахом трав… над маленькой старушкой в длинном пиджаке, смирно стоящей возле кривого и уже не видного в темноте пня – смирно и безмолвно стоящей в звёздном свете.

…Но утром, когда до отъезда оставался лишь час и когда Ольга второпях подпиливала ногти блестящей пилкой, бабушка подошла к ней и стала смотреть, словно стараясь понять что-то.

– Чего же я не собираюсь? Собираться пора. Вознесенье нынче. Где платок-то мой?.. – силилась вспомнить она. – Ты, Ольга, со мной бы сходила. На могилки-то. А? На наши могилки бы сходили, да на Большие. На Больших-то уж поди молебен служат. Народу в них не считано лежит, в голодовки-то сколь померло – в двадцать первым, в тридцатым, в тридцать первым, тридцать вторым… – считала она на пальцах. – Все – там, в Больших могилах… Их ведь и не закапывали – оне, как канавы скотски, открыты стояли. Землёй припорошут, да и новый ряд покойников без гробов кладут. Силы уж у народу не было – могилы отдельны каждому копать… Мы-то сами – уж и незнай как выжили. Вроде, не должны были, а – вот, диво-то… Там много нашего роду людей спит!.. Это сколь от них детей-то не родилось? Миллионы ведь. Може, и ваши женихи нерождённы – там!.. Там. Где платок-то мой? Не видала? Може, вместе сходим?

– Я уезжаю, – отозвалась Ольга, не прерывая занятия.

– А и то, – согласилась вдруг бабушка Нюра, доставая из сундука шёлковую шаль, пахнущую нафталином. – Что тебе там глядеть?… Оля… – почти про себя проговорила она вдруг, и подошла вновь, и провела шершавой ладонью по Ольгиной щеке. – Оля… И как же ты устала… Что же ты так устала, Оля?.. Рази так можно?…

Ольгины руки дрогнули. И пилка со звоном упала на пол.

…И снова Ольга шла по кривой улочке со своим чемоданом.

– Тебя в автобус посажу да и пойду, на могилки пойду. К покойничкам нашим. Чай, оне уж там нынче – ждут… С утра ждут… Жарко что-то с утра… Ветерок бы, что ль, подул… – рассеянно приговаривала бабушка Нюра, забывшая дома и шаль свою, и приготовленную было на выход одежду.

Она быстро шла рядом в длинном мужском своём пиджаке и всё норовила на ходу перехватить чемодан и помочь Ольге, но возле самого автобуса перестала суетиться и будто опять впала в забытьё. Она мельком взглядывала через стекло на Ольгу, уже сидящую в автобусе, и сразу же отворачивалась, и куда с большим вниманием разглядывала толпящихся на посадочной площадке людей, подолгу и рассеянно глядела на близкую гряду сосняка, начинавшуюся сразу за огородами.

Автобус тронулся. Внезапная тень тревоги прошла по её тёмному лицу. Придерживая полу пиджака, бабушка кинулась следом – и побежала вдоль дороги, по серому булыжнику и выбоинам, мелкими старушечьими шажками, спотыкаясь и едва не падая, и тянула к Ольге руку, будто узнав её наконец, и что-то кричала ей в тоске, отставая и торопливо крестя её через стекло уходящего автобуса…

Эдуард Макарович встречал Ольгу на Казанском вокзале. Ещё с подножки вагона ей бросилось в глаза, что он, легко и стремительно идущий в толпе, необыкновенно хорош. И едва сойдя на перрон, Ольга уронила чемодан и прижалась к нему. А он старался заглянуть ей в глаза и спрашивал одно и то же:

– Соскучилась? Соскучилась?

Перед сном Ольга быстро и много говорила и бегала от кровати – к письменному столу.

– Я теперь знаю – как! – суетливо перебирая бумаги и тут же бросая их, уверяла она Эдуарда Макаровича. – Дело вовсе не в сочетании звуков, а в тональности. Я всё не так делала. Я завтра, прямо с утра, начну. Вот увидишь! Совсем особая музыка древней речи – она сохранилась в современных говорах. Вот. Я теперь всё, всё знаю – как!

Она счастливо смеялась.

– А ты… сам не знаешь, какой ты! – торопливо и нервно говорила она. – Ты изо всех – лучше всех.

– Что ты бегаешь босиком? – беспокоился Эдуард Макарович.

Он опять подавал ей тапки, но Ольга всякий раз путалась, норовя засунуть левую ногу в правый тапок, а правую – в левый. Эдуард Макарович, наконец, так и не сумев обуть Ольгу, ставил тапки перед нею на пол, Ольга перешагивала через них и опять бежала к столу:

– Теперь здесь, здесь и здесь будет по-другому.

– Ты угомонишься сегодня? – со вздохом спросил Эдуард Макарович.

Ольга обернулась – и увидела, что вид у него усталый. Ещё она увидела то, чего раньше никогда не замечала – его руки от плеч до локтей показались ей неприятно короткими. Она даже замешкалась.

– Ты… Лучше всех… – сказала она ещё раз – для того, чтобы не видеть его рук и поскорее забыть о том.

– Наверно, – согласился он, добродушно улыбаясь. – Хотя и не так молод, как мне бы того хотелось. Но вот свой халат ты бы лучше вешала вот сюда. А не бросала бы на пол.

Ольга огляделась – кругом был безупречный порядок, если не считать тех вещей, которые она успела разбросать там и сям. Ольга смутилась – оттого, что не заметила и не оценила сразу этой строгой прибранности. И растерялась: это был уже не Ольгин, а его порядок, и Эдуарду Макаровичу была, наверно, неприятна та суматоха, которую вносила Ольга.

Она поняла это по его доброй, покорной улыбке и по тому, как он подобрал с пола её халат – чересчур покорно и чересчур добро. Тоскливое, нежданное ощущенье вдруг коснулось сердца – и словно бы толкнуло его: Ольге показалось, что стоит она – в каком-то чужом месте, и что теперь ей уже негде жить.

– Я буду любить тебя! – пугаясь, выкрикнула Ольга.

Эдуард Макарович внимательно взглянул на неё – и отстранился.

– …И когда же? – со спокойной усмешкой отозвался он.

1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 125
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?