– Вы дома – в такой вечер? – вывел ее из оцепенения знакомый голос.

Подняв глаза, Лера увидела Игоря, стоящего на набережной в двух шагах от нее.

– Я увидел, что у вас окно светится, и решил подойти, – объяснил он. – Хотя и по-прежнему без гитары!

– При чем здесь гитара? – вздрогнула Лера.

– Да ведь Зося, помните, заметила, что без гитары незачем под окном стоять, – улыбнулся Игорь.

– А-а… – протянула Лера.

Их разговор только начался – да какой там разговор, по две фразы сказали друг другу! – а Лере уже казалось, что они говорят как-то вяло, тягуче. Ей даже неловко стало за эту вялость разговора, хотя, может быть, Игорь и со всеми говорил так – спокойно, неторопливо, вглядываясь в собеседника.

– Почему же вы не пошли со всеми? – спросил он.

– Но вы ведь тоже оторвались от компании, – вместо ответа заметила Лера.

– Почему же оторвался? – спокойно возразил Игорь. – Просто задержался, а сейчас в коктейль-бар как раз и направляюсь. Пойдемте вместе?

Лера собралась было возразить – и тут же поняла, что у нее просто нет сил что-то объяснять. Ведь хоть несколько фраз надо было бы произнести: не пойду, дескать, извините, устала, сгорела на солнце…

И оказывалось, что проще встать, кивнуть и, захватив купленную вчера огромную черно-золотую испанскую шаль, сказать:

– Что ж, Игорь, пойдемте. Погодите, сейчас я дом закрою.

Игорь был одет с тем непринужденным изяществом, с которым одеваются на курорте мужчины, привыкшие следить за собой. Конечно, никаких спортивных штанов с пузырями на коленях, «велосипедок» или мятых шорт, похожих на «семейные» трусы. Он был в светлой рубашке с коротким рукавом и в светлых же брюках из плотного, без пошлых проблесков, шелка.

Мельком взглянув на тончайшие синие полоски на его рубашке, Лера почему-то вспомнила, как ездила однажды по магазинам с Саней Первачевым. И как всегда, когда она вспоминала Саню – синеглазого, влюбленного, решительного и робкого одновременно, – улыбка мелькнула на ее лице.

– Кажется, ваше настроение улучшилось оттого, что вы вышли на улицу? – заметил Игорь.

– Да, наверное, – согласилась Лера, чтобы не вдаваться в лишние подробности.

– Тогда давайте посидим где-нибудь, – тут же предложил он. – Отличный вечер – впрочем, как и все здешние вечера. И вообще, Лера, с Зосей мы давно уже перешли на «ты»…

– А я кажусь вам слишком мрачной? – Она невольно улыбнулась его вопросительно-нерешительным интонациям.

– Не то чтобы… Да! – вдруг улыбнулся он – так располагающе, что Лера снова улыбнулась ему в ответ. – Не мрачной, но немного неприступной, это правда.

– Куда ты предлагаешь пойти? – не возражая и не соглашаясь, спросила она.

– Если ты не против, в андалузское кафе, – ответил Игорь. – Знаешь, где очаровательная пара всегда так потрясающе танцует испанские танцы? У нас в первый же день всю группу в отеле инструктировали – куда пойти, что попробовать. Но я это кафе еще с прошлых лет знаю. И кухня там замечательная.

– Пойдем, – кивнула Лера.

Игорь взял ее под руку, и они пошли по набережной – туда, где поднималась вверх узкая, извилистая улочка, ведущая к андалузскому кафе.

Пара действительно танцевала потрясающе, Лера просто глаз не могла от нее отвести. Она давно уже перестала интересоваться тем, что входит в обязательную программу всех туров: национальными блюдами, танцами, костюмами и праздниками. Наверное, слишком много перевидала их за несколько лет работы в «Московском госте».

И вдруг – как завороженная следила за стремительными, точеными движениями танцоров, вслушивалась в слова песни, которую пел солист небольшого ансамбля: «О, голубка моя…»

Даже не зная испанского, невозможно было не понять эти нежные, томительные слова: «Палома, палома…»

– Правда, хорошо? – спросил Игорь, заметив Лерино внимание.

– Да, – кивнула она. – Даже удивительно…

– Что же удивительного? – не понял он.

– Да вот это… Обычное курортное кафе, туристический лоск, сентиментальная песенка… И вдруг – сердце задевает.

– Да, никогда не знаешь, где удастся почувствовать плотность жизни, – вдруг сказал Игорь.

Пришел черед Леры взглянуть на него удивленно. Как-то не вязались эти слова со спокойным Игоревым образом. Было в них что-то слишком проникновенное для того, чтобы их мог произнести этот во всех отношениях умеренный и логичный человек.

– Ведь ты понимаешь, о чем я? – продолжал Игорь, поймав Лерин недоуменный взгляд. – Плотность жизни, напряжение жизни – не знаю, как лучше. Во всяком случае, этого не поймешь сразу. Я, например, в Мюнхен раз сто уже ездил, а понял только сейчас. Работал целый день, устал. Севка был у друзей за городом, я должен был вечером за ним заехать. И – время, что ли, не рассчитал? – пару часов оказалось свободных, ни туда, ни сюда. И идти никуда не хотелось… Так и просидел в уличном кафе. Прохожих рассматривал. И вдруг почувствовал! Эту самую плотность жизни – как она течет, замирает, убыстряется.

Конечно, Лера понимала, о чем он говорит. Она вспомнила, как сидела однажды на вокзале в Риме, ожидая поезда, и рассеянно следила, как ссорится молодая парочка за стеклянной стеной кафе. В каждом движении этих ребят, то сердито расходившихся, то снова устремлявшихся друг к другу, кипела жизнь, взрывался темперамент – а она, Лера, чувствовала себя пустой и бесчувственной, и токи жизни проходили мимо нее… А потом она поехала в Венецию, непонятно зачем, без всякой цели, и Митя нашел ее там февральской ночью, когда она стояла у пристани, смотрела в темную воду и не понимала, куда и зачем ей ехать дальше.

Лера вспомнила тот день, проведенный с Митей в Венеции, – день, когда она поняла, что любит его, что вот это и есть любовь, и краски мира вспыхнули в мозаиках Сан-Марко…

Теперь она заставила себя не вспоминать об этом.

Игорь оказался умным и тонким собеседником, это Лера почувствовала сразу. Правда, он больше не говорил ничего столь неожиданного, как эти его слова о плотности жизни, но зато рассказывал о своей работе с юмором и изящной непринужденностью, и при этом было видно, что работу свою он любит и знает. Рассказывал о Питере, без раздражения замечая:

– Город по-прежнему в полуруинах, разве что парки привели немного в порядок. Да на Башне Вячеслава Иванова доску мемориальную повесили – что, конечно, хорошо. Лера, – неожиданно спросил он, – а кто твой муж?

– А вдруг я не замужем? – вопросом на вопрос ответила она.

Два дня назад Леру укусила оса, и, хотя жало сразу удалось достать, рука припухла так, что пришлось снять все кольца, и обручальное тоже. Поэтому ей интересно стало: как Игорь определил, что у нее есть муж?

– То, что ты замужем, не вызывает сомнений, – усмехнулся Игорь. – Зря я, что ли, к психоаналитику хожу? У тебя во взгляде нет этой голодной готовности незамужней женщины… И даже не только поэтому. У тебя хороший муж, это видно.