Священник безусловно заслужил медаль за выдержку. Он смог взять себя в руки и не начать отчитывать неугомонную экономку за суеверия и веру в оккультизм. Роше направился вслед за всеми к задней двери.

У входа в дом стоял мужчина в черном костюме, неопределенного возраста. Спортивная фигура, коротко стриженные волосы. Роше заметил небольшие застарелые шрамы. Темные очки придавали лицу бесстрастное выражение, непонятно было, зачем они ему нужны, – солнце уже почти село.

Человек сделал шаг в сторону и открыл дверь.

– Назовите ваши имена и фамилии агенту, который работает в доме.

Прежде чем войти, Роше оглядел двор. Лил сказала, что они осматривают и сад. Интересно, что они надеются там найти? Может быть, Блю?

Два человека в штатском неподвижно стояли неподалеку от дома. Один неотрывно смотрел на реку, второй оглядывал сад. Роше плотнее сжал зубы.

В этот момент во двор въехали два белых минивэна. Криминалисты. Их машины он везде узнает.

Роше сорвался с места и бросился бежать.

– Сэр? – послышался за спиной голос агента. – Сэр?!

Роше бежал что есть сил. Не откроют же они огонь. Двое агентов выросли словно из-под земли и преградили ему дорогу.

– Остановитесь, сэр, – сказал один из них. – Расследование идет полным ходом, вы можете помешать.

– Расследование чего? – зло спросил Роше. Какое они имеют право запрещать ему идти, куда он хочет?

– Это тайна следствия, – прозвучал ответ. – Могу лишь сказать, что дело приняло совершенно новый оборот. – Он покосился на берег реки.

Роше повернулся и увидел нескольких полицейских в форме, как мужчин, так и женщин. Они стояли лицом к воде и вытаскивали на берег старую пирогу. За ней тянулся толстый прочный канат, привязанный другим концом к растущему неподалеку кипарису.

Все трое вытянули головы и пригляделись внимательнее. На дне мелкой лодки лежало нечто, прикрытое брезентом. Оно напоминало очертания человеческого тела. Роше почувствовал, как спазм сжал горло.

– Я врач, может потребоваться моя помощь, – произнес он сдавленным голосом первое, что пришло на ум.

– Не волнуйтесь, там уже есть врачи.

– А кто там в лодке? – Роше едва шевелил пересохшими губами.

– Не знаем, сэр.

– Наверняка кто-то из местных, я могу помочь с опознанием.

Офицеры молчали и в упор смотрели на Роше.

– Скорее всего, – нехотя произнес наконец один из них. – Ждите здесь, сэр. Мы позовем вас, если понадобитесь.

– Хорошо, – со вздохом согласился Роше. Преступая с ноги на ногу, он сунул руки в карманы и опустил голову. Этим ребятам бесполезно объяснять, что дело касается его лично.

– Роше!

Вверх по холму к нему бежала Уазо. Длинная юбка развевалась по ветру, волосы спутались, глаза горели и казались совершенно безумными.

Она споткнулась, и Роше едва успел подхватить ее под руку.

Отстранив его, она посмотрела на реку.

– Я опоздала, – сокрушенно произнесла она, увидев пирогу, – надо было догадаться раньше. А я только утром позвонила Спайку. Только он не ответил на один мой вопрос. Кто это? Кто на этот раз?

Уазо вцепилась пальцами в рукав его рубашки.

– Блю похитили. Вчера ночью, из ресторана. Ты ушла раньше.

Уазо прижала руку к груди:

– Я не могла остаться до конца. Чувствовала, должно что-то случиться, и поехала домой, чтобы… подумать.

– Нам остается только ждать. – Роше опустил голову. Как он может бездействовать? Внутри все похолодело от одной только мысли, что могло произойти с Блю.

Со стороны реки доносились четкие команды. Все действовали быстро и слаженно. Вскоре пирога была на берегу.

Роше рывком оттолкнул агентов и бросился к реке. За спиной раздались крики, привлекшие внимание полицейских.

– Я врач! – кричал он и как сумасшедший несся к лодке. – Я Роше Сэведж! Я знаю почти всех в этом городе. Я могу помочь!

Его остановил человек из оцепления.

– Подождите здесь, пожалуйста, но не уходите далеко, вдруг понадобитесь.

Он был вежлив, но разве это меняет дело? Дальше его не пропустят.

С трудом глотая ртом воздух, Роше заходил взад-вперед, не отрывая взгляд от берега.

Время от времени звучали приказы: «Внимательно смотреть под ноги!», «Ничего не трогать!», «Записать в протокол осмотра!».

Мужчина, остановивший Роше, побежал к пироге. Роше осторожно подкрался почти к самому берегу, стараясь остаться незамеченным. Руки и ноги плохо его слушались, кровь прилила к голове, и казалось, она сейчас лопнет.

К брезенту потянулась рука в перчатке и приподняла один край. Криминалист повернулся ко всем и затем сорвал ткань.

Роше увидел тело женщины, но не мог разглядеть лицо.

Внимание остальных было приковано к лодке.

– Мама мия! – прошептала Уазо. – Никогда не мечтала ошибиться так, как сейчас.

Роше сделал шаг и отстранил женщину, мешавшую ему разглядеть лицо жертвы. В следующую секунду его словно пронзил удар тока.

– Чертов сукин сын! – воскликнул один из полицейских. – Чего он добивается?

Роше опустил глаза и заставил себя посмотреть на дно пироги. Женщина, безусловно, была мертва. Из дырки в голове струилась кровь. Темные длинные волосы прилипли к лицу. Роше с облегчением заметил, что она была брюнетка, а не светловолосая, как Блю.

– Святые угодники! – воскликнула Уазо. – Это же Мэри Пинни!

Птицы.

Они стрекотали и прыгали вокруг нее, подбираясь все ближе. Их крики становились все громче. Сейчас они набросятся на нее и заклюют. Прорвут огромными клювами плотный мешок, доберутся до ее тела, а потом до внутренностей.

Блю вскрикнула, засучила ногами и с трудом разомкнула веки.

В глаза ударил приглушенный дневной свет. Блю поежилась, стараясь отделаться от мысли о мерзких птицах, больших и черных, похожих на воронов.

Это ей приснилось.

Откуда-то доносилось чириканье, но оно было похоже не на страшное карканье, а на веселую утреннюю песенку. Раньше она так восторгалась этими переливами. Становилось жарче, значит, начинается новый день. Сегодня ее должны найти, она чувствует.

Почему преступник поступил с ней именно так? Блю затошнило.

Кому так необходимо остановить строительство новой школы?

Блю часто заморгала, стараясь убрать мешавшую пыль.

Она вспомнила, что ей рассказала Мэдж о Роше и как она не хотела ехать к Кейт Гарпер. Именно в тот день Кейт высказала свое мнение о строительстве новой школы. Она говорила о пожаре и детях, сгоревших заживо.