– Смотри, стада буйволов – бесчисленные, как стада коров.

Кроме буйволов, хватало и другой дичи. Небольшие семейства серых куду проносились, точно привидения; самцы с достоинством несли бремя тяжелых витых рогов. На шелковистом ковре травы паслись несметные стада красных антилоп импала. Темные массивные фигуры носорогов казались вырезанными из твердого гранита скал. Там были даже самые благородные из всех антилоп – черные лошадиные антилопы. Надменно изогнув шею, величественный самец черного цвета с ослепительно белым брюхом и длинными рогами, кривыми и острыми, как ятаганы янычар, шел впереди гарема светло-коричневых самок, уводя их с открытой равнины в зеленую прохладу леса.

– Красота какая, верно, Хеншо? – восторженно сказал Базо.

– Красота! – подтвердил Ральф с таким же восхищением в голосе.

Горло перехватило от странной тоски, от желания, которое невозможно утолить, – внезапно он понял, почему отца так влекло сюда. «Мой север», – говорил об этих землях Зуга.

– Мой север! – прошептал Ральф. Вспомнив об отце, он тут же подумал и о другом. – Базо, а где индлову? Где слоны? Куда подевались стада?

– Спроси своего отца, Бакелу, – проворчал Базо. – Он первый пришел с ружьем, за ним последовали другие – много других. Когда Ганданг, мой отец, сын Мзиликази, Разрушителя, и единокровный брат великого Черного Быка Лобенгулы, пересекал реку Шаши ребенком на спине своей матери, равнина была черной как ночь, от слоновьих стад и бивни сверкали, словно звезды. Теперь кости слонов белеют в лесу, точно лилии.

В последние часы перед закатом, когда Исази, Умфаан и Базо все еще спали, набираясь сил для долгого ночного перехода, Ральф вытащил из седельной сумки записную книжку в кожаном переплете – прощальный подарок Зуги Баллантайна. На внутренней стороне обложки была надпись:

Моему сыну Ральфу

Пусть эти заметки направят твое путешествие к северу и вдохновят тебя совершить то, на что я не решился.

Зуга Баллантайн.

Ральф так часто листал книжку, что уголки страниц истрепались. Первые двадцать листов были заполнены нарисованными от руки картами земель между реками Замбези, Лимпопо и Шаши, где путешествовал Зуга, а до него – Том Харкнесс. На картах часто стояла пометка: «Скопировано с карты Тома Харкнесса, составленной в 1851 г.».

Ральф понимал бесценность карт, но в книжке было кое-что еще. На двадцать первой странице Зуга записал аккуратным колючим почерком:

Зимой 1860-го, путешествуя из Тете на реке Замбези в город короля Мзиликази, Табас-Индунас, застрелил 216 слонов. За отсутствием носильщиков и фургонов пришлось спрятать бивни по дороге.

Во время последующих путешествий в Замбезию я забрал большую часть спрятанного.

Осталось пятнадцать тайников, куда я по разным причинам не смог добраться и где лежат восемьдесят четыре хороших бивня.

Далее следует список тайников с указаниями координат и примет на местности.

На странице двадцать два начинался список:

Тайник, сделанный 16 сентября 1860 г.

Координаты по солнцу и счислению пути: 30°55′ в.д., 17°45′ ю.ш.

Гранитный холм, самый высокий на много миль вокруг, названный мной Маунт-Хэмпден, имеет отчетливый пик с тремя башнями. На северном склоне между двумя большими натальскими фикусами есть трещина в скале. В трещине спрятаны 18 больших бивней общим весом 426 фунтов и прикрыты сверху камнями.

Текущая цена слоновой кости составляла двадцать два шиллинга и шесть пенсов за фунт. Ральф подсчитал общий вес спрятанных в вельде бивней: их стоимость превысила три тысячи фунтов стерлингов – огромное состояние, которое ждет, пока его подберут и загрузят в фургон.

Но и это было еще не все. Вот что написал Зуга на последних страницах:

В своей книге «Одиссея охотника» я описал открытие покинутого города, который туземцы называют Зимбабве, что можно перевести как «Гробница королей».

Я описал, как нашел кусочки золота – чуть больше 50 фунтов – во внутренних двориках огороженных стенами руин. Я также увез с собой одну из древних статуй птиц и хранил этот сувенир у себя до недавнего времени.

Возможно, там еще есть золото и наверняка остались шесть статуй птиц, которые я не смог взять с собой.

В «Одиссее охотника» я намеренно воздержался от указания места, где находятся развалины города. Насколько мне известно, ни один белый пока их не обнаружил, а суеверным африканцам табу запрещает приближаться к городу. Поэтому есть все основания полагать, что статуи по-прежнему лежат на месте.

Учитывая, что в то время, когда проводились измерения, мой хронометр не сверялся много месяцев, координаты города указаны такими, какими я их вычислил на тот момент.

Развалины находятся на той же долготе, что и холм, названный мной Маунт-Хэмпден – 30°55′ в.д., но на 175 миль южнее, на широте 20°0′ ю.ш.

Затем следовало подробное описание маршрута, которым Зуга добрался до Зимбабве. Указания заканчивались пометкой:

Мистер Родс предлагал тысячу фунтов стерлингов за вывезенную мной статую.

В полдень следующего дня из потрепанного в путешествиях деревянного футляра Ральф вытащил медный секстант, за который выложил десять шиллингов на субботнем аукционе в Кимберли. Зуга проверил секстант с помощью собственного прибора и показал сыну, как определять «местный истинный полдень», чтобы установить широту. Хронометра у Ральфа не было, но неподалеку сливались реки Шаши и Маклутси, что давало приблизительное значение долготы.

Через полчаса вычислений с помощью «Навигационного альманаха Брауна» Ральф определил свое примерное местонахождение и сравнил его с указанными Зугой координатами Зимбабве.

– Меньше ста пятидесяти миль, – пробормотал он, сидя на корточках над картой и глядя на восток. – Шесть тысяч фунтов просто валяются под ногами, – тихо сказал Ральф и в изумлении покачал головой. Такую сумму трудно себе представить!

Он положил секстант в футляр, свернул карту и присоединился к спящей под фургоном троице.

Ральфа разбудил зычный оклик, который эхом отдался от скал над стоянкой.

– Кто осмелился идти по королевской дороге? Кто рискнул навлечь на себя гнев Лобенгулы?

Ральф торопливо выбрался из-под фургона. Солнце почти село, его отблески горели на верхних ветвях деревьев. От вечерней прохлады обнаженная грудь покрылась гусиной кожей. Ральф суматошно озирался, инстинктивно чувствуя, что не следует хвататься за ружье, прислоненное к заднему колесу фургона. Внизу, под деревьями, тени двигались, как живые, – черное на черном, ряд за рядом.

– Выйди вперед, белый человек, – приказал голос. – Скажи, зачем ты пришел, – иначе блестящие копья Лобенгулы покраснеют.