Наверное, того количества шагов, что Гвен сделала от окна в своей комнаты до дверей и обратно, спускаясь и поднимаясь по лестнице, уже хватило бы, чтобы дойти до замка Торнбран. Нужно было успокоиться, и Гвендолин по привычке отправилась за утешением к каменному шарику. Но того не оказалось на месте.

Занесенная над пустой шкатулкой рука задрожала. Кто мог его забрать? Эмрис? Артефакт давно не питал к нему враждебности, копируя чувства Гвен, а после этой ночи должен был сдаться мужчине, как и она сама… Но… зачем?!

Внизу со стуком отворилась входная дверь. Гвен с бешено колотящимся сердцем выбежала на лестницу. И разочарованно остановилась.

Это оказалась всего лишь Талула. Принесла свежую выпечку к чаю и не менее свежие сплетни. Гвендолин слушала их вполуха. До одного момента.

— …чаевничала сегодня с Кларой, так она мне такое про своего хозяина рассказала!

— Что с ним?! — встрепенулась Гвен.

К счастью, служанка этого не заметила.

— Новости у него, — проговорила лукаво. — С утра вернулся откуда-то довольный, получил какую-то важную почту и снова умчался. Но перед тем взял из сейфа фамильное кольцо и сказал, что скоро в замке появится хозяйка. Дескать, он уладил какие-то дела, теперь можно и жениться. Клара говорит, так сказал, словно свадьба состоится со дня на день. Не лучше ли было бы праздновать осенью? Хотя, может, у них, как это по грамотному-то говорится, особые обстоятельства.

— Особые?..

— Так сколько времени у него в замке та альда жила! Одна, без присмотра. Вот и хотят грех прикрыть, пока не стало очевидно, что вскорости не только хозяйка, но и наследник будет.

Гвен громко сглотнула.

— Клара так думает? — спросила она сипло.

— Все так думают, — развела руками Талула.

Оставив служанку на кухне, Гвен вернулась к себе. Остановилась перед зеркалом, посмотрела на свое отражение. Локоны, которые она уложила для того, чтобы покрасоваться перед Эмрисом, показались до того глупыми и бессмысленными, что захотелось вцепиться в волосы и тянуть их до тех пор, пока не выпрямятся.

Флориана Эдевейн тоже носила локоны.

Эмрис сказал, что уладил какие-то дела. Подчинил наконец-то артефакт, забрал его и поехал дарить невесте?..

Нет, ерунда какая-то. Нельзя верить сплетням, которые разносят слуги. То они о привидениях говорили, будто замок ими кишит, теперь какое-то кольцо сочинили и наследника… Глупости! Нет никаких доказательств, что это так.

И шара тоже нет. И Эмриса…

Гвен зажала ладонями рот, и не вырвавшееся с криком отчаяние слезами засочилось из глаз.

В пансионе не раз говорили, что девушка, которая разделит ложе с мужчиной до свадьбы, становится падшей женщиной. Тогда Гвендолин не совсем понимала смысл этих слов, поскольку не знала, что означает «разделить ложе с мужчиной». Зато теперь осознание случившегося — горькое и соленое, как слезы, которые не удавалось сдержать — обрушилось на нее горной лавиной.

Эмрис Торнбран с самого начала играл с ней! Точно кот, в лапы которого попала глупая мышка. Как, должно быть, мага забавляли ее попытки держать дистанцию, казаться независимой! Он позволил ей думать, что Гвендолин может что-то решать, а сам давно решил за нее все.

Когда? Еще в тот злополучный вечер в особняке альда Линтона, когда назвал Гвен лакомым кусочком и спросил, не хочет ли сквайр оставить ее себе? Или на следующий день, когда услышал от старого мага, что артефакт можно взять только вместе с девушкой, и тут же откликнулся со смехом: «Я согласен»?

Что было целью? Гвендолин? «Око духов»? Или его занимала сама игра?

С самого начала он умело расставил ловушки, а Гвен попалась в них, точно одна из тех несчастных соблазненных девушек, запрещенные романы о которых тайком пересказывали друг другу пансионерки.

«Одарил зеленой юбкой… — вспомнились слова из первого разговора с Джесмин. — Это если на траве. А если на постели?»

Гвен бросила взгляд на аккуратно застеленную кровать. Тут же нахлынула волна стыда — такого жгучего, что глаза защипало еще сильнее. Лучше не думать. Не вспоминать. Когда-нибудь, когда она станет древней старушкой, это уже не будет иметь значения!

С губ сорвался истерический смешок. Гвендолин прижала к лицу платок, вытерла слезы, высморкалась, продолжая всхлипывать. Представить себя пожилой и мудрой не получалось даже с ее богатой фантазией. Но этой фантазии еще хватало на то, чтобы придумывать опровержения рассказу Талулы и своим собственным выводам, и в голове еще еле слышно звучал слабенький голосок надежды: Эмрис приедет и все объяснит…

Эта надежда поддерживала ее до позднего вечера и утешала бессонной ночью. А утром она умерла. Скончалась в жутких, но недолгих муках, потому что выяснилось, что скорая свадьба Эмриса Торнбрана и Флорианы Эдевейн — вовсе не досужие сплетни.

Подтверждение привез Карлион Линтон.

Гвендолин открыла ему, и приветственная улыбка сползла с лица сквайра, уступив место тревоге.

— Что с вами? Вы не заболели?

Сегодня Гвен в зеркало не смотрелась, но можно было представить, как она выглядит, если ее с порога, даже не поздоровавшись, забрасывают такими вопросами.

— Со мной все хорошо, — сказала она и попыталась улыбнуться, но Линтона это не обмануло.

— Я могу войти? — спросил он.

Она молча посторонилась, пропуская его в школу, хотя в тот момент сильнее всего желала захлопнуть перед ним дверь, до того не хотелось никого видеть.

— Гвен, я вижу, что у вас что-то случилось. Скажите что?

Она покачала головой.

— Не хотите говорить? — Альд Линтон нахмурился. Долго смотрел на нее, подбирая слова. — Тогда, быть может, я спрошу иначе? — произнес наконец. — Вас так расстроили новости?

— Новости?

— Да. — Он смотрел на нее неотрывно, и Гвендолин казалось, что ее боль отражается в его глазах. — Новости о женитьбе Эмриса Торнбрана.

Именно в этот момент надежда умерла…

— Простите мою бестактность, — продолжал Карлион Линтон, — но я… я не слеп, к сожалению. Я давно уже заметил, что вы неравнодушны к нему, хоть и не могу понять, чем он мог привлечь вас. Но хорошо понимаю, что вы чувствуете сейчас.

— Новости, — отрешенно повторила Гвен. — Не сплетни?

— Нет.

Она не стала уточнять, что именно он знает и от кого. Альд Линтон — не тот человек, который станет разносить непроверенные слухи. Просто кивнула, дав знать, что услышала и поняла.

Слезы закончились еще ночью. Осталась лишь боль — целое море боли, с которой теперь придется жить. Потому что умирают от несчастной любви, увы, только в романах.

— Гвен, послушайте. Этот человек недостоин ваших страданий. Вы заслуживаете лучшего.