— Ты застала меня в самый разгар возни с этой траханой сковородой! — рявкнул он в трубку, посматривая, как коричневеет в горячем масле лук. Собственно, в такую минуту он мог нахамить любому, ибо не было на свете человека, которого, позвони тот в неурочный час, он побоялся бы обидеть; в этом, кстати, заключалось одно из преимуществ отсутствия постоянной работы. Его издатель Джон Вулф в таких случаях обычно лишь замечал, что манера Гарпа отвечать по телефону просто лишний раз подтверждает его, Вулфа, глубокую убежденность, насколько Гарп вульгарен. Что же касается Хелен, то она давно привыкла к его хамским ответам по телефону и не обращала на это внимания; а друзья и коллеги, звонившие самой Хелен, давно уже представляли себе Гарпа как диковатое существо, весьма напоминающее медведя. Но если звонил Эрни Холм, Гарп всегда чувствовал раскаяние, хотя и мимолетное; тренер всегда так долго извинялся, что помешал ему, что это приводило Гарпа в полное замешательство. Ну а Дженни Филдз всегда — и Гарп это прекрасно знал — готова была ответить ему криком: «Снова врешь! Какой там „разгар“! Ты и „разгара“-то никогда не испытывал — живешь, точно тлеешь!» (Услышав звонок, Гарп очень надеялся, что это не Дженни.) В данный момент ни одна другая женщина позвонить ему не могла. Разве что воспитательница из детского сада… вдруг с маленьким Уолтом что-нибудь стряслось? Или, может, Дункан хочет сказать, что у него на спальном мешке сломалась молния или что он сам сломал ногу… В обоих случаях Гарп, конечно, пожалел бы, что так злобно зарычал в телефонную трубку. Дети есть дети, и они бесспорно имеют право заставать своего отца в разгар чего угодно — и обычно именно так и поступают.

— В самый разгар чего, дорогой? — услышал он голос Хелен. — Надеюсь, она хотя бы достаточно мила?

По телефону голос Хелен всегда звучал слегка вызывающе и сексапильно, что всегда удивляло Гарпа, ведь Хелен совсем не любила поддразнивать мужчин и даже к флирту склонности не имела. Хотя он считал ее очень сексапильной, в ней не было ни капли пресловутой «завлекательности» — ни в одежде, ни в манере общения с внешним миром. И все же по телефону голос Хелен звучал для него порой совершенно непристойно, и так было всегда.

— Я обжегся! — сказал он трагическим тоном. — Масло чересчур разогрелось, а я в него с размаху весь лук высыпал. А в чем, собственно, дело-то?

— Бедный ты мой, — сказала она, все еще поддразнивая его. — Ты не оставил никакой записки у Пам. — Пам была секретаршей у них на кафедре; Гарп тщетно пытался припомнить, какую записку он должен был у нее оставить. — Ты сильно обжегся? — спросила Хелен.

— Нет, — буркнул он. — Какую записку ты имеешь в виду?

— Про деревяшку два на четыре, — сказала Хелен.

Пиломатериалы, вспомнил Гарп. Он собирался обзвонить склады, выяснить, сколько будет стоить брусок сечением два на четыре, и заказать нужное количество таких брусков, чтобы Хелен забрала их по дороге домой. Теперь он вспомнил, что из-за «Брачных советов» так и не добрался до «Пиломатериалов».

— Я совсем забыл, — сказал он, уже зная, что Хелен сейчас предложит альтернативный план; она поняла, что он обо всем забыл еще до того, как позвонила ему.

— Обзвони их сейчас, — предложила она, — а я перезвоню тебе из детского сада, когда заеду за Уолтом. И мы с ним вместе заберем эти деревяшки. Уолт любит такие места.

Уолту исполнилось пять лет, и он уже посещал подготовительную группу или детский сад — как это заведение ни назови, тамошняя атмосфера всеобщей безответственности постоянно служила для Гарпа причиной жутких ночных кошмаров.

— Ладно, — сказал Гарп. — Сейчас обзвоню. — Он беспокоился о томатном соусе и терпеть не мог «зависать» в подобных разговорах с Хелен, когда что-нибудь кипело на плите или же совершенно не клеилась работа над романом. — Я, кстати, нашел себе интересную работенку, — сообщил он ей.

Хелен помолчала, но недолго.

— Ты — писатель, дорогой мой, — сказала она спокойно. — У тебя уже есть интересная работенка.

Иногда Гарп просто в панику впадал от таких слов: ему начинало казаться, будто Хелен хочет навеки засадить его дома, поскольку тогда проблемы ведения домашнего хозяйства разрешались для нее самым удобным образом. Однако и для него это было чрезвычайно удобно; как раз этого ему и хотелось. Во всяком случае, он так думал.

— Мне нужно помешать лук, — буркнул он, прерывая ее. — И ожоги чем-нибудь смазать.

— Ладно. Непременно постараюсь еще разок позвонить именно тогда, когда ты будешь «в самом разгаре» чего-нибудь, — весело поддразнила его Хелен, и в ее сочном голосе послышался легкий отзвук вампиризма; это одновременно и нравилось ему, и вызывало раздражение.

Он помешал лук, раздавил полдюжины помидоров и вывалил их в горячее масло; затем добавил перец, соль и орегано. Позвонил он только на склад пиломатериалов, который был ближе всего к детскому саду Уолта. Хелен слишком уж дотошна в некоторых вещах — вдруг начинает сравнивать цены и тому подобное, хотя иногда ему это в ней очень нравилось. Дерево есть дерево, рассудил Гарп, и лучше всего купить несколько брусков нужного размера с сечением 2x4 на складе, ближайшем к дому.

Консультант по вопросам брака — снова подумал Гарп, растворяя столовую ложку томатной пасты в чашке теплой воды и добавляя все это в соус. Почему, интересно, самые серьезные дела всегда поручают шарлатанам? Что может быть серьезнее консультаций по вопросам брака? И все-таки «брачный консультант» стоит в иерархии доверия ниже хиропрактика. Судя по тому, как многие врачи-психиатры поносят хиропрактиков, может, на советников по вопросам брака они и вовсе чихать хотели? С другой стороны, сам Гарп больше всего на свете хотел бы начихать именно на психиатров — на этих опасных упростителей жизни, этих похитителей личностной оригинальности и сложности. Для Гарпа презренные психиатры замыкали длинную вереницу всех тех, кто не в состоянии разобраться даже в собственных неурядицах.

Психиатр подходит к вороху чужих проблем, не имея к ним ни малейшего уважения. Главная его цель — прочистить мозги; Гарп считал, что обычно это делается (если вообще делается) простым отбрасыванием всех проблем — как бы за ненужностью. Действительно, самый простой способ навести чистоту, Гарп и сам это знал. Но в том-то и дело, что проблемы нужно не отбрасывать, а использовать, заставляя их работать на тебя. «Тебе, писателю, легко говорить! — как-то заявила ему Хелен. — Творческие люди многое могут использовать, а большинство людей не может, им попросту не нужны все эти проблемы. Мне, например, точно не нужны. Интересный бы из тебя получился психиатр! Ну, вот что бы ты сделал, если бы какой-нибудь бедолага, который понятия не имеет, что ему делать с накопившимися проблемами, пришел к тебе и сказал, что просто хочет от всех своих проблем избавиться? Полагаю, ты посоветовал бы ему написать о них, верно?» Гарп хорошо помнил этот разговор и даже помрачнел; он понимал, что и сам порой слишком упрощает вещи, которые его раздражают, однако был убежден, что психиатры упрощают все на свете.