без движения. В западне. Повернув голову, он увидел, что женщина-санитарка оставила ему фонарь, чтобы пострадавшего легко можно было найти. Где-то поблизости потрошили корову: по земле стлался едкий запах желчи и желудочной кислоты.

— Дядя Лео? — слабым голосом позвал Джаспер. Легкие будто полны воды, но он предпринял еще попытку. — Дядя Лео! Уэйн! Вы здесь?

Зарекшись не зажмуриваться от увиденного, он вытянул шею и по теням ближайших строений и деревьев постарался определить, где находится. Дядиных амбара и хижины нигде не было видно. Весь окружающий пейзаж не казался знакомым. У горизонта высился цилиндр элеватора. Ни у кого из дядиных соседей такого не было.

— Где я? Эй, кто-нибудь! — позвал он.

Ответа не было. Вокруг никого, одна только смерть; воздух пропитался ею насквозь. Страх все сильнее и сильнее сдавливал Джасперу грудь, затрудняя дыхание. «Нет, они не погибли, — твердо сказал он себе. — Такого просто не может быть». Джаспер заворочался в своих путах, пробуя сесть, но пронзившая руку боль вернула его на доску. Он не мог двигаться.

В ухе задышал грубый мужской голос: «Лежи смирно, дружок. Ты уже не облегчишь свою участь».

Где-то далеко позади прогремел еще один выстрел.

— Перестаньте, — шепнул он, зажмуриваясь, и сразу же вновь очутился в бабушкином доме.

Мужской голос разразился смехом.

— Оставь меня в покое, — проскулил Джаспер и открыл глаза, чтобы всмотреться в черное небо над собой. — Пусть он оставит меня в покое. Я буду слушаться дядю Лео и тетю Вельму. Я буду учиться только на «отлично». Обещаю. Ты сможешь мной гордиться.

Джаспер не сразу сообразил, что обращается к матери. Впервые за долгие месяцы он позволил себе вспомнить ее. Кончики пальцев на своей щеке. Ее дыхание, теплое от паров виски. То, как черные волосы падали на лоб и завивались у уха. Медальон из бисера, качавшийся на изящной шее, когда мама склонялась над его подушкой. Ее улыбка…

— Извини меня, мамочка, — плакал он. — Я не знал, что мне делать. Прости, что я все испортил. Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста.

Из всех оставшихся сил он прокричал в это черное небо:

— Господи, прости меня!

Но дождь все не унимался.

Глава 47

Кто обнаружил тело?

Джаспер очнулся снова, когда двое незнакомых мужчин поднимали его в кузов пикапа и укладывали на спину рядом с девочкой, завернутой в простыню. На ее лице запеклась перемешанная с грязью кровь, глаза закрыты. Джаспер несколько мгновений вглядывался в нее, пытаясь определить, дышит ли она.

— Ты как? — прохрипел он.

Девочка не ответила.

Автомобиль двинулся вперед, раскидывая грязь. Водитель не спешил, медленно одолевая неровности, и каждый ухаб отдавался в руке Джаспера огненной вспышкой. Девочка, кажется, вовсе ничего не замечала. У нее были длинные темные волосы, и в затянувшуюся минуту нахлынувшего забытья Джаспер размышлял, карие ли у нее глаза. Перед его внутренним взором всплыл черно-белый снимок на складном столе при входе в универмаг. Вам известно, кто меня убил?

Джаспер отвернул голову от девочки и принялся рассматривать звезды. С ночного неба уже стерлись все следы недавней грозы. Чтобы успокоить дыхание, Джаспер искал в нем знакомые созвездия.

После короткого осмотра медсестра в клинике Бартчвилля разлучила спину Джаспера с опостылевшей доской. Она определила, что у него попросту вывих плечевого сустава. И дальше все случилось так быстро, что никто не успел бы вставить и слова возражений. Еще одна санитарка придавила мальчика обеими руками, лишив способности двигаться.

Медсестра выдохнула:

— Раз… Два…

Хрусть!

Джаспер с воплем забился в объятиях ни в чем не повинной женщины.

— Ш-шш! Вот и все, милый. Вот и все, — шептала санитарка и держала, пока он не затих. Лишь через несколько минут Джасперу удалось укротить дрожь в теле и заставить себя сесть ровно. Медсестра подвесила ему руку на перевязь и предупредила, чтобы он не снимал ее по меньшей мере неделю. И затем выдала стопку одежды.

— Все пожертвовано добрыми жителями Бартчвилля, — словно извиняясь, объяснила медсестра, когда Джаспер развернул на коленях дырявый рабочий комбинезон. — Надеюсь, это придется тебе впору и поможет добраться до дома. Ты знаешь, где твои близкие, милый?

Джаспер замялся. По выражению лица медсестры он мог судить, что его считают слишком маленьким, чтобы выпустить за порог одного. Но праздно сидеть в лечебнице, дожидаясь избавления от мыслей о самом худшем, ему вовсе не хотелось. Нужно самому отправляться на поиски. Джаспер уже содрогался, воображая, что может произойти, если он останется.

— Да. Они ждут меня у входа.

К счастью, царящий в клинике переполох не дал медсестре времени проверить, не соврал ли Джаспер. Она придержала перед ним дверь и пожелала всего наилучшего.

Больничный коридор был переполнен потрепанными людьми, обернутыми в простыни и одеяла. Кто-то прижимал к ранам покрасневшие тряпки. Кто-то просто глядел в никуда. Здесь был и одетый в форму шериф, беседовавший с кем-то из спасенных. Проходя мимо с опущенной головой в попытке остаться незамеченным, Джаспер уловил несколько слов из разговора:

— …Худшая за всю историю. Штат присвоил ей пятую категорию. Еще несколько дней мы будем проводить поиски выживших в радиусе тридцати миль. Вы не досчитались кого-то?

Собеседник шерифа кивнул, с тем же отрешенным взглядом. Рука прикрывала нижнюю часть лица, а плечи беззвучно тряслись. Судя по всему, этот человек не досчитался всей своей родни.

Джаспер обошел всю приемную, разыскивая тетю Вельму, дядю Лео и Уэйна. Их нигде не было видно. Просто на всякий случай мальчик повторил этот свой обход, прежде чем толкнуть дверь и выйти из клиники.

Снаружи вставало солнце. Оранжево-красное рассветное небо переливалось золотистыми оттенками, словно ничего ужасного вовсе и не случилось. Джаспер с удивлением понял, что успел возненавидеть это беззаботное солнце, выглянувшее из-за края земли. Оно так и будет гореть в небе, что бы ни случилось, — с Джаспером, с его семьей, с несчастным мужчиной в клинике. Солнцу было наплевать. Хотя, по всей справедливости, этой чертовой штуковине следовало рухнуть с неба и закатиться в угол в тот самый день, когда Джаспер в последний раз видел маму.

Джаспер встал на Лейкшор-роуд, вглядываясь в обе стороны дороги. Идти по 25 шоссе до Харрис-роуд было недалеко, меньше трех миль. Слепящая боль в плече остыла, но не перестала напоминать о себе тупым нытьем. Джаспер решил, что сумеет дойти. По правде говоря, другого выбора у него и не было.

Не считая нескольких поваленных деревьев, дома и лавчонки вдоль Лейкшор-роуд выглядели так, словно буря их и не коснулась. Босоногий, Джаспер брел мимо них, недоумевая, как