Два башмака – пара.

Другой валялся на полу гостиничного номера в Аллеве. Постоялица, выскочив в окно, в спешке забыла башмаки, и один из них забрали преследователи. А слуги в гостинице потом удивлялись: зачем нужен один башмак? Тогда Мерсер предположил – затем, чтобы пустить по следу собак. Но их не было. И к тому же травить Анкрен собаками бесполезно. Если, конечно, эти псы не о двух ногах…

Черт возьми! Он догадывался, разумеется, что все в этом деле связано, но чтоб до такой степени…

Отринув эту мысль, Мерсер вернулся к тому, что происходило здесь и сейчас. Точнее, не происходило. Лес был молчалив и угрюм, как и подобает в это время года. За ним на горизонте виднелась кромка гор. Там на северных склонах уже лежал снег, по которому тосковал Бергамин. И снег по всей Эрдской провинции выбелил поля, окутал черные деревья. Лед тронул озера и реки, ледяная корка покрыла дорожную грязь и черепицу крыш.

А здесь снега нет. Здесь сырость, слякоть и туман. Туман, пожирающий свет и воспоминания, отсекающий маленький отряд от черной часовни, где за огненной преградой свечей лежит тело недавнего хозяина города…

И в этом тумане Мерсеру послышался приглушенный стук копыт по мокрой земле. Оглянувшись, он по лицам сотоварищей понял, что никто покуда этого не слышит. Солдаты переговаривались, Хольтвик гарцевал, Бергамин, напротив, чуть ли не спал в седле – и неудивительно, за последние несколько суток вряд ли ему удавалось выспаться. Мерсер взмахнул рукой.

– Слышите? Карета.

Бергамин, прислушавшись, хрипло скомандовал:

– Вперед!

Пришпорив лошадей, они в считаные минуты оказались на перекрестке дорог. Та, что пошире, несомненно, вела в сторону Фораннана. Как раз оттуда, из-за поворота, выехала карета, большая, тяжелая, запряженная четверкой лошадей, без герба…

Мерсер замер. Это не была карета госпожи Эрмесен, которую он видел во дворе особняка Орана. Но дело в другом. Он снова вспомнил Аллеву – и рассказ стражника о карете четверней на набрякшей сыростью дороге и о нарядной даме, невесть зачем укатившей в лес… В тот миг Мерсер не сообразил, что увидел карету раньше, чем взгляд его мог быть заморочен.

Кучер, замотавшись от холода шарфом до самого носа, сутулился на козлах, а на запятках, свесив ноги, примостился угрюмый слуга.

– Стойте! – крикнул Бергамин. – Патруль Галвинского гарнизона!

Кучер перехватил поводья, и лошади встали. Занавеска на оконце в двери заколыхалась, из-за нее послышался приятный женский голос:

– Как любезно, капитан, что вы выехали мне навстречу.

При звуках этого голоса Бергамин мгновенно стушевался, а Мерсер подъехал поближе. Занавеска откинулась, из оконца выглянула нарядная дама, хорошо знакомая и Бергамину, и Мерсеру. Мария Омаль.

– Добрый день, капитан… и вам также, господин Мерсер.

При виде Мерсера она ничуть не удивилась. Чего никак нельзя было сказать о нем. Не только потому, что великосветской куртизанке не место в глухом зимнем лесу между рудниками и литейным заводом. Но Мерсер расстался с госпожой Омаль в Эрденоне. А сейчас она ехала со стороны Фораннана, расположенного совсем в другой стороне. Не на помеле же она Эрдский Вал перелетела? Мерсеру захотелось дотронуться до обшивки кареты, ощутить под рукой кожу и дерево, дабы убедиться, что это не морок.

Бергамин откашлялся.

– Сударыня… счастлив видеть… при всей неожиданности…

– Капитан, вы наверняка хотите спросить, что я здесь делаю? Путешествую для собственного удовольствия. Судя по вашему появлению, Галвин уже неподалеку?

– Ну… да… – Бергамин неуклюже махнул рукой в ту сторону, откуда двигался дозор. Затем спохватился: – Дать вам провожатого?

– Не стоит. Надеюсь, я успею к городским воротам до темноты. А что до моих документов, то они всегда в порядке. Подорожная подписана великим приором Эйсанского ордена.

Ясно, Ларком поспособствовал, подумал Мерсер. Теперь понятно, как она сюда добралась. Если из Эрденона Мария Омаль выехала в Свантер (а Ларком, кажется, в Свантерский приорат унес ноги), то оттуда могла уплыть морем до окончания навигации. Может, даже – с помощью Антона Ларкома – на орденском корабле. Ведь галерам барнабитов зимние ветра не помеха.

– Чтобы вас больше не задерживать, капитан… вы не могли бы назвать в Галвине пристойную гостиницу, где я смогла бы остановиться и разместить слуг и камеристку?

– «Рыцарский шлем», – без колебаний ответил Бергамин. При том что в Галвине никто не знал госпожу Омаль, приглашать ее к себе в башню он не стал, а она, в свою очередь, ничего не спросила о Магдалине. Причины понятны. Другое интересно: в «Рыцарском шлеме» останавливался Роуэн. Случайное совпадение – поскольку это самая пристойная гостиница в Галвине – или тут кроется что-то еще?

Заметив, что кучер уже собирается стегнуть лошадей, Мерсер поспешил спросить:

– Скажите, госпожа, вы никого сегодня не встретили на этой дороге?

– Пожалуй, что никого. Возле того ужасного постоялого двора, где мне пришлось ночевать, какие-то сельские старушки собирали хворост. Но вы не их ищете, верно?

– Кто знает… – буркнул Бергамин, и Мерсер не стал ему возражать.

Эверт Хольтвик следил за беседой с умеренным любопытством. Имя и репутация Марии Омаль корнету были неизвестны, а просвещать его на этот счет, полагал Мерсер, комендант не собирается.

– Всего доброго, господа! – Занавеска упала, и карета тронулась с места.

– Едем по монастырской дороге? – спросил Мерсер у коменданта. Сам он был уверен в правильности выбранного направления. Будь на месте мадам Эрмесен другая женщина, он бы не сбрасывал со счетов встреченных Марией Омаль крестьянок. Но деревенская баба с хворостом – это же так некрасиво!

Однако Бергамин мог думать по-иному.

– Пожалуй, – сморщившись от умственного напряжения, ответил тот. И словно бы в ответ на его слова, пелена тумана разорвалась и золотой свет пал на грязную дорогу и мокрые деревья. Между слоистых облаков проглянула яркая голубизна, которой не видывали в Галвине последние недели.

– Вперед! – Корнет перестал сдерживать лошадь и проскакал, обгоняя отряд и минуя поворот на Фораннан. Остальные двинулись следом.

Мерсер отметил: Бергамин не выказал удивления его знакомству с Марией Омаль, хотя он, кажется, не упоминал об этом. Магдалина рассказала? Или капитан счел, что, раз Мерсер прибыл из столицы, разминуться с мадам Омаль он никак не мог?

Он и здесь с ней не разминулся…

За каким чертом ее сюда принесло? То, что в происходящем у нее есть собственный интерес, Мерсер заподозрил еще в Эрденоне. И вдобавок она дружна с Бергаминами.

Снова подтверждается, что в этом деле все связано, вопрос – насколько жестко?

Ответить помешало новое явление – одинокий всадник, шагом направлявшийся навстречу отряду. Двигаться иным аллюром он не мог, жалеючи лошадь, вид у которой был изрядно усталый. Сам же всадник был солидным, хоть и плохо выбритым мужчиной в кафтане коричневого цвета и фетровой шляпе с обвислыми полями.