За стеной послышался шум, дверь взвизгнула и заскрипела.

– Ведьма! Ты здесь? – не слишком уверенно позвал незнакомый голос. – Выходи!

* * *

Эйра вышла в кухню. Вокруг дверного проема стояло человек шесть чужих хирдманов, двое держали наготове клинки, один – факел, один – плотный мешок, а двое вооружились веревкой. Эйра удивленно посмотрела на эту веревку, потом на лица державших ее, и хирдманы опустили руки. Они, признаться, боялись, что ведьма, убившая Логмеля, снова начнет кидаться на людей, и приготовили все известные средства борьбы с чарами. Теперь же, видя ее удивленное, истомленное, но спокойное лицо, мужчины почувствовали себя последними дураками. Каждого тайно язвил стыд за то, что родич их вождя так подло и предательски убил отца этой девушки, не побоявшейся за него отомстить, и все они испытывали чувство вины перед ней.

– Иди, йомфру, – ближайший хирдман кивнул на дверь гридницы. – Эндель хёвдинг веле… Эндель хёвдинг хочет поговорить с тобой.

Эйра пошла вперед, а хирдманы Энделя следовали за ней в шаге позади, как будто она была их повелительницей и все вокруг находилось во власти ее гордого достоинства.

Ступив через порог гридницы, Эйра изумленно ахнула: весь пол между очагами был перекопан, и в двух свежих ямах возились люди, устало и с досадой долбя ломами упрямую, за века утоптанную до каменной твердости землю.

– Что это? – невольно вскрикнула Эйра.

– Иди, иди! – Шедший позади нее долговязый хирдман нахмурился и недовольно махнул рукой. Все уже поняли, что Эндель ошибся, что никаких тайников под полом тут нет и они понапрасну потели целое утро.

Эйра прошла в спальный покой. Здесь в очаге горел огонь, было тепло, и она с удовольствием потерла озябшие руки. Эндель полусидел на лежанке, опираясь спиной о наложенные подушки. На приступке лежанки сидела фру Эйвильда с ковшиком на коленях; при виде дочери она встрепенулась, ее истомленное, заплаканное лицо оживилось. Эйра ахнула и рванулась к ней; хирдманы вокруг вскинулись ее удержать, убежденные, что она собирается убить хёвдинга; сам Эндель отчаянно дернулся, застонал, потревожив свою рану. Эйвильда вскочила, уронив на пол ковшик, они с Эйрой жадно обхватили друг друга руками и обе разрыдались. После смерти Асольва, среди чужаков, захвативших дом, видеть друг друга стало для них единственной отрадой. Мужчины вокруг них недоуменно застыли.

– Э… Эйра, да? – окликнул девушку Эндель. Убедившись, что на него никто и не думал нападать, он успокоился, устыдился своего испуга и постарался принять разгневанный вид. – Поди сюда! Хватит вопить!

– Что тебе? – Эйра быстро смахнула слезы и обернулась к нему.

– Сядь. – Эндель показал ей на край лежанки. – Я буду говорить с тобой!

Эйра подошла ближе, но не села, а осталась стоять, внимательно разглядывая незваного гостя, и ему было неуютно под взглядом ее больших, еще влажных от слез темных глаз. Но она уже не плакала, а, казалось, впервые задавала себе вопрос: кто этот человек и чего он от нее хочет? Этот взгляд требовал ответа, Энделю хотелось оправдываться, вместо того чтобы самому спрашивать, как он намеревался, и он не мог собраться с мыслями.

– Ты, значит, дочь Асольва? – спросил он наконец.

Эйра молчала, и ее молчание делало глупость вопроса еще очевиднее. Этот чужой человек с полным бледным лицом, со встрепанной темной бородкой и неуверенно моргающими глазами казался ей нелеп, и речи его были нелепы. Зачем же он ее звал, если даже не знает, кто она такая? Да и кому здесь быть, кроме дочери Асольва?

– Ты не хочешь спросить о моем родиче Логмеле? – не дождавшись ответа, снова заговорил Эндель, но вопрос этот прозвучал далеко не так грозно, как ему бы хотелось, и он сам это понимал. Ему хотелось приказать Эйре отвернуться, опустить глаза, и только стыд перед хирдманами его удерживал.

– Кто такой Логмель? – спросила Эйра, на самом деле догадываясь.

Она не подала вида, но ей стало жутко. Ночной ужас снова всплыл из глубины души, на пальцах правой руки померещилась засохшая кровь, смерть зашуршала над головой черными драконьими крыльями. Ее наполняло мучительное чувство вины – не перед Логмелем или Энделем, а перед мировым порядком, который она нарушила убийством.

– Это тот человек, на которого ты вчера бросилась с ножом! Которому ты нанесла тяжкую рану в живот! И он умер от этой раны, умер на рассвете, после тяжких страданий! Вот что ты наделала!

После каждого восклицания Эндель умолкал ненадолго, давая Эйре время выразить страх и раскаяние, но она продолжала молча смотреть на него, и он пытался растолковать ей ее преступление. Но Эйра молчала: это он провинился перед ней и перед мировым порядком, он пришел с войной в ее мирный дом, принес смерть ее отцу и вложил нож в ее руку!

При всех своих попытках принять грозный вид Эндель испытывал растерянность и досаду. Поход в Кремнистый Склон, который мыслился легким, привел к самым злополучным последствиям: Логмель погиб, сам он был ранен. Усадьба и семья погибшего хозяина находились в его власти, но перед этой темноволосой девушкой Эндель ощущал себя безвольным и слабым. Хозяйкой усадьбы оставалась она, и казалось, что она хоть сейчас может вышвырнуть отсюда всех незваных гостей одним движением брови. Все шло наперекосяк, разговор не вязался, и Эндель с тоской вспоминал Логмеля, своего всегдашнего советчика.

– Он получил по заслугам! – гордо ответила Эйра, в упор глядя на Энделя, и ему вспомнился вчерашний взгляд Асольва перед поединком. – Все равно ему было не уйти от смерти. У меня есть брат – рано или поздно он отомстил бы за гибель нашего отца! Но я сделала это сама, и я горжусь этим ударом!

– Однако вы должны заплатить мне за гибель Логмеля! – ответил Эндель, напрасно пытаясь собраться с мыслями. – Ты убила его не по закону!

– Какой еще закон тебе нужен? Он убил моего отца на глазах у сотни людей! – Эйра взмахом руки показала назад, на молчаливых хирдманов, но даже не оглянулась. – Я отомстила по праву!

– Женщина не имеет права мстить! А значит, это беззаконное убийство!

– Он пожал то, что сам посеял! Он напал на моего отца предательски, сзади! Он сам поставил себя вне закона!

– Он хотел помочь мне!

– А я хотела отомстить за моего отца! И у меня получилось лучше! Великаны Раудберги помогли мне! Ты пришел сюда с нечистой душой, и они наказали тебя!

Эндель опять умолк. Великаны Раудберги! Уж не повелевает ли она и великанами? Колдунья! То-то у нее такие дикие глаза! Ее проклятый отец оказался более искусным бойцом, чем ждали, и Эндель поплатился раной за то, что его недооценил. А ведь где-то еще есть брат! Судьба решительно повернулась к нему спиной, и Эндель был раздосадован, обижен и растерян.

Вот почему проклятый Торбранд конунг послал его сюда! Знал, что тут ждут одни беды! Недаром ведь его жена ведьма из этого же рода…

О-о-о! Энделя вдруг осенила такая мысль, что он широко раскрыл глаза, словно хотел рассмотреть ее получше. В голове его стала выстраиваться цепочка: Торбранд конунг женат на сестре Асольва, значит, эта колдунья – ее племянница… Если он… Если взять ее в жены, но он, Эндель, станет родичем Торбранда конунга. И, считай, двоюродным братом будущего конунга Торварда.