Едва вошла Арбузова, зазвонил красный телефон. Панин и Арбузова — вместе — уставились на него. Панин вспомнил — справка. Взял вспотевшей рукой трубку. Арбузова стояла и смотрела на главу, вытаращив глаза. Как преданный солдат на генерала.

— Да, здравствуйте, Сергей Леонидыч. Да как мы? Работаем. Справку… А? Справку, говорю, готовим…

И вдруг Арбузова заметила на лбу главы появившуюся испарину.

— А вы откуда знаете? — пробормотал в трубку глава и послал взор в сторону окна. — Разведка? — Он постарался улыбнуться, но получилась кривая гримаса. — Чего хотят? Да чего они хотят… — как можно беззаботнее забормотал он, а сам напрягся, вытаращил глаза на Арбузову. Думай, мол, скорей. — Требования? — неуверенно повторил он и кивнул Арбузовой.

— Открыть медпункт у них в Завидове и вернуть им врача! — громким шепотом подсказала Арбузова.

Глава слово в слово повторил подсказку Арбузовой. Через минуту заговорил бодрее:

— Да, закрыли. Ну, эти умники из Минздрава решили, что обойдутся. Да это до меня было, Сергей Леонидыч, при Козлове. Да я бы разве допустил? Почему накануне выборов? Стихийно. Заболел кто-то… Так, кучка колхозников.

Панин долго подобострастно кивал, почти счастливо поблескивая глазами. Арбузова сияла отраженным светом. Вот как ловко подсказала она с этим медпунктом. А то бы сейчас — что, да как, да почему… Нет, все-таки глава ей цены не знает.

Поскольку разговор у главы с администрацией области пошел бодрее и он уже не таращился на Арбузову, как на маму родную, та посчитала уместным отойти к окну и взглянуть, что делается на площади. Там происходило интересное. Колхозники откуда-то достали ведра. Простые ведра, оцинкованные. Толстая баба в цветастом платье ходила и раздавала всем не то ложки, не то половники.

«Кучка колхозников» заметно разрослась. Подъехали на мотоциклах, мопедах. По заднему плану молодежь держала плакат. На нем красными буквами значилось: «Свободу Полине Мороз!»

Стихийная сходка на площади быстро формировалась во что-то серьезное. По спине Арбузовой пробежал холодок.

За ее спиной глава распинался — успокаивал областную администрацию.

На площади собирались любопытные. Подошли мамаши с колясками, подтянулись пенсионеры. Обменивались мнениями. Но больше всего Арбузова заволновалась, когда вдруг откуда ни возьмись кучей возникла молодежь в оранжевых жилетах и стала размахивать флажками. Зам. главы даже вспотела.

— Железнодорожники, что ли? — Голос главы над ухом заставил се вздрогнуть.

— Нет, Никита Матвеевич, не железнодорожники. Это «Поколение», молодежная организация такая при Отделе молодежи.

— Наша?

— Нет, из города.

— А чё они к нам-то притащились? Делать им нечего?!

— А они везде участвуют, — вздохнула Арбузова. — Из солидарности пришли. А чего им делать-то? Лето…

— Да зачем они на себя жилеты-то железнодорожные нацепили? Едрёна феня!

— Формы другой не нашли. В городе действующих предприятий-то, кроме железной дороги, не осталось, вот они себе и выбрали жилеты как форму.

— А на флажках — что?

— Солнышко…

— Солнышко! — свирепо передразнил Панин. — Еще нам тут оранжевых не хватало для полного счастья! Звони зав. молодежью, пусть уберет!

— Да не наши они, — повторила Арбузова. — И не уйдут они, я уж их знаю…

— Да где эти придурки из милиции, мать твою?

Глава неловко, походкой медведя, бросился к столу с телефонами, уронил графин с водой. Арбузова помчалась к секретарше, та — к техничке за тряпкой… Весь Белый дом пришел в движение. Все разом забегали, засуетились, занервничали. В распахнутые двери один за другим влетали прокурор, зам. начальника РОВД, главврач из больницы, замы главы по различным вопросам.

А на улице уже слышались выкрики:

— Выходите к народу, не фиг прятаться! Колхозники слаженно стучали поварешками в пустые ведра. Пенсионеры зачем-то запели «Интернационал».

— Ешкин кот! Начинаем совещание! — объявил глава района и закрыл за собой дверь.

* * *

В это время к воротам Кольчугиных подъехала черная «тойота». Из нее выскочил Добров и торопливо пересек заасфальтированный двор, постучал в дверь, ему открыли. На пороге стоял незнакомый мужик свирепого вида и недружелюбно взирал на гостя.

— Здравствуйте, — сказал Добров. — Мне бы Любовь Петровну…

— Любовь Петровну? — вкрадчиво переспросил мужик и подошел ближе. — Вот тебе Любовь Петровну!

Мужик размахнулся и смачно засветил Доброву кулаком в скулу. Тот от неожиданности чуть не упал. В следующую секунду из «тойоты» вылетели два охранника в черном, скрутили мужика. Майку на нем порвали ненароком.

— Ты кто, мужик? — растерялся Добров. — Где Люба? Скрученный мужик длинно выругался в ответ, и Добров увидел Любаву. Она мчалась по проулку и делала ему знаки. Во двор влетела запыхавшаяся, волосы выбились из прически.

— Ой, не трогайте его, ради Бога! Это Семен, муж мой, я вам говорила!

Охранники вопросительно уставились на Доброва. Тот кивнул. Семена отпустили, но далеко не отошли. Любава бросилась к мужу, зашептала громко в лицо:

— Семен, не позорь меня!

— Сказал, что на порог не пущу, и не пущу. Тоже — справились! Трое на одного!

— Ревнует, — обернулась Любава к Доброву. — Думает, что это вы ко мне… Ну, что будто вы за мной ухаживаете.

— Да пошла ты! — заорал Семен и влетел в дом, громко хлопнув дверью.

Добров нетерпеливо мотнул головой:

— Как Полина? Что у нее? Я адвоката привез.

В подтверждение его слов из «тойоты» выбрался адвокат. Как с картинки — светло-серый костюм, черный портфель с клепками, очки затемненные. Личико у адвоката беленькое и ручки беленькие. Любаву такие мужики не впечатляют. Куда ему против местного прокурора? Тот даже внешне на пирата похож!

Впрочем, сейчас ее больше волновал Семен, который снова вылетел на крыльцо и тяжело дышал от злости, сцепляя в кулак порванную майку.

— Не ко мне он ездит, Сема! К Полине! Я только на ярмарку Борис Сергеича пригласила. А так — он к Полине. Он ее любит!

— Слушайте, давайте потом про любовь поговорим! — вмешался Добров. — Вы когда-нибудь в КПЗ сидели? Она там сейчас…

Семен, не слушая Доброва, медленно соображал.

— Любава! Зайди в дом! — наконец скомандовал он, раздувая ноздри. — А не то пожалеешь!

— Напугал, — усмехнулась Любава. — Сизовой своей командуй. А я — женщина самостоятельная! — И она отвернулась от него, тряхнув головой.

— Люба, садись в машину, — попросил Добров. — По дороге нам все расскажешь.