В связи с обсуждением в местной организации эсеров вопроса о мероприятиях, связанных с годовщиной Ленских расстрелов, заслуживает внимания листовка ПК ПСР, датируемая мартом 1914 г. В ней говорилось, что каждый рабочий во всей стране ощущает на себе «гнёт самодержавия», что «в груди каждого русского рабочего отзывается с одинаковой болью смерть товарищей от царской пули»[680]. При самодержавии, утверждали авторы листовки, «пуля и штык» будут направлены против русского народа, а капиталистический строй – на эксплуатацию людей. В конце отмечалось, что партия социалистов-революционеров будет вынуждена снова применять старые способы борьбы с «самодержавным правительством» – очевидно, речь шла о терроре. Авторы восклицали: «…поднявший меч от меча и погибнет!»[681]

Материалы Петербургского охранного отделения сохранили алфавитные списки лиц, состоящих в подразделениях местной организации эсеров за 1914 г. В частности, на отдельной вкладке «Совет рабочих депутатов» перечислены следующие лица: Василий Григорьев (представитель от Московского района), Иван Клюев (Нарвский район), Иван Огнев (вёл работу за Невской заставой), Пётр Куликов (Городской район), Александр Ясиневич (мещанин из г. Вильно), Александр Носков (мещанин г. Кашина), Иван Царёв (представитель Выборгского района); также на вкладке «Городской район» указан Григорий Афанасьев, служащий на телефонной станции, а на вкладке «Петербургский комитет» указан как член Совета от Невского района Дмитрий Прохоров. Несколько позднее, в ноябре 1914 г., в агентурных сведениях Московского охранного отделения говорилось, что в Москву «вернулся из Петрограда серьёзный эсер, рабочий Прохоров, известен под псевдонимом «Морозова», который был членом Совета рабочих депутатов ПСР и от Совета являлся представителем в Петроградском комитете партии[682]. Примечательно, что в местной организации после ликвидаций среди её членов и ряда провалов в июле 1914 г. «вели следствие» в отношении Григорьева, подозревая его в провокации[683]. Безусловно, столь подробное освещение охранным отделением эсеровской организации связано с успешной работой провокаторов в среде революционеров.

В конце марта 1914 г. состоялось собрание Петербургского комитета ПСР на Васильевском острове, на котором присутствовали те же лица, что и на собрании 15 марта, а также Дмитрий Прохоров (член ПК) и Александр Носков (член СРД). Очевидно, к тому времени Совет рабочих депутатов уже провёл своё совещание. В числе других Комитетом обсуждался вопрос об организации возможных мероприятий 4 апреля. Как отмечалось, Совет рабочих депутатов готов был принять меры к организации демонстрации рабочих, но если социал-демократы откажутся поддержать её, то и они не станут организовывать. Тем не менее ПК РСДРП принял решение призвать рабочих к демонстрации, поэтому и Совет поддерживает его. Совет настаивал на мирном характере демонстрации без эксцессов вроде бросания камней или выстрелов, которые будут считаться провокационными действиями. По вопросу о стихийных стачках и локаутах решение было принято то же, что и раньше, когда осенью 1913 г. выпускались прокламации от имени Совета, – не поддерживать их, высказывалась критика в адрес ПК РСДРП, поддерживавшего стихийные проявления в рабочей среде. Был поставлен вопрос о выпуске прокламации, содержащей подобную мысль. ПК и Совет выступили против желания ряда районов ответить забастовкой на локаут при открытии заводов, поскольку это «бесполезная трата сил рабочих»[684].

Параллельно с внутренними вопросами местной организации было решено закрепить её статус, послав за границу в ЦК ПСР своего человека, поскольку скоро в центре должно было состояться совещание о созыве партийного съезда. Однако ещё в январе, когда оттуда было получено письмо, послали ответ в Париж на имя «Воронина» (П.М. Воронова, одного из видных деятелей ПСР) с вопросом, необходимо ли прислать представителя от местной организации, однако ответ на него получен не был, как не было денег у членов местной организации, чтобы поехать за границу. Член организации Екатерина Евреинова, тем не менее, утверждала, что кого-то от местной (эсеровской) газеты за границу послали. Наконец, рассматривался вопрос об отношениях с местными социал-демократами – ПК РСДРП предложил ПК ПСР общую демонстрацию 4 апреля в 11 часов утра, выпустить прокламацию с призывом к демонстрации и планом её проведения. Было принято решение, что Александр Иванов (Гусев) напечатает такую прокламацию. Для этого у него в тайном месте находилась техника в Горном институте, которой пользовались и социал-демократы.

В агентурных сведениях отмечено, что на имя Нины Акимовны Ваниной (Василий Ванин – один из наиболее активных членов местной организации) поступило письмо от члена заграничного ЦК ПСР (А.А. Аргунова или Н.И. Ракитникова), в котором говорилось, что член ЦК вскоре приедет в Петербург, а один из членов местного ПК поедет за границу. Однако ни напечатание прокламации Гусевым, ни свидание с членом заграничного ЦК не состоялись, поскольку 30 марта охранное отделение нарядом полиции произвело крупную ликвидацию членов местной организации за Нарвской заставой. Агентурные сведения «Ястребова» легли в основу материалов руководства Петербургского охранного отделения: в частности, о том, что Совет рабочих депутатов ПСР вновь соберётся после длительного перерыва, было сказано в докладе полковника Петербургского охранного отделения М.Ф. фон Котена от 19 марта 1914 г.: отмечалось, что, если подготовка выступлений 4 апреля будет продолжена, то не позже 25–28 марта будет произведена ликвидация наиболее активных работников организации эсеров[685]. Примерно в это время (30 марта) по факту и была проведена ликвидация.

В своём донесении от 16 апреля 1914 г. агент «Ястребов» подвёл итоги работы местной организации эсеров и её ликвидации. Он признал, что организация «всё сильнее и сильнее сплачивала вокруг себя массу, всё сильнее и сильнее сплачивала в своих рядах рабочих и учащуюся молодёжь»[686]. При этом в 1914 г. местные эсеры, в отличие от чисто подпольной работы в 1913 г., обратили внимание на использование легальных возможностей и создали «Бюро профессиональных союзов» – объединение всех эсеров в профсоюзах города через их представителей. По мнению «Ястребова», Бюро оказалось более жизнеспособной организацией, чем учреждённые уставом по итогам Учредительной конференции 1913 г. районные комитеты и Совет рабочих депутатов. При этом, тем не менее, он подчёркивал и определённое влияние последних, говоря о том, что члены районных комитетов и Совета рабочих депутатов входили в профсоюзы и просветительные общества, «где имели известное значение и все почти входили в правления указанных организаций»[687]. Главным недостатком эсеровской организации автор донесения видел нехватку представителей интеллигенции – те интеллигенты, которые работали, были как бы связующим звеном всех ячеек организации, многие из пропагандистов уже состояли на учёте в полиции, и достаточно было ликвидировать этих немногих, составлявших опору всей организации, чтобы последняя развалилась. Кроме того, арестами были вырваны рабочие, подготовленные к самодеятельности. Поэтому, полагал «Ястребов», работа местных эсеров наладится вновь не раньше осени. С сожалением автор отмечал только одно обстоятельство: «Остаётся в цельности одна техника, которую так-таки не удалось обнаружить»[688]. В то же время говорилось, что, скорее всего, она находится в Горном институте. Кроме того, агент охранного отделения отметил, что не все лица местной организации были ликвидированы 30 марта – например, на свободе находится некий рабочий Семёнов, живущий за Невской заставой, у которого собирался Совет рабочих депутатов.