— Профессия? — Я уже достал блокнот.

— Характер, — чуть остыв, признал комиссар. — Но всё равно отработайте любые версии, задействуйте все силы, но дайте отчёт по этому делу сегодня же, до конца рабочего дня! Что вы сидите, сержант? Выпивки больше не будет, за работу!

Я кивнул, захлопывая блокнот. Кое-какие мысли уже были…

— С чего начнёте, Брадзинский?

— С морга и заключения врача, — решил я, вставая с кресла.

Базиликус вытер набежавшую слезу и помахал мне вслед. Выйдя из кабинета шефа, я в первую очередь заглянул в комнату капрала. И очень вовремя, кстати! Флевретти быстро строчил на своей странице в «Однокамерниках» очередной пост о великой потере наследства комиссаром полиции из Мокрых Псов.

— Это недостойный поступок, капрал! — Я вовремя нажал на клавишу «Backspace», стирая всё, что он успел набрать. — Стыдно, друг мой, к тому же по этому факту назначено официальное расследование. Так что шеф вполне может оказаться и невиновен.

— Так я об этом и писал, Ирджи! — обиженно вскинулся мой сослуживец. — Я хочу привлечь общественное внимание до того, как твоя Эльвира растрезвонит всему миру про то, что тётушка умерла не своей смертью!

— Во-первых, не смей говорить о ней в таком тоне. Во-вторых, не строй из себя блогера-правдолюба, а лучше займись своими прямыми обязанностями.

— Какими, например?

— Например, возьми метлу и очисти территорию участка от посторонних граждан!

— А можно?! — Флевретти не сразу поверил, что я разрешаю ему разогнать всю прессу.

— Под мою личную ответственность, — кивнул я. Счастливый капрал оправил мундир, взял наше штатное помело наперевес, как крестьянин вилы, и выбежал из участка с боевым кличем новоогородских мятежников: «За-ши-бу-у!!!»

На всякий случай я ещё раз проверил его папку «Отправленные записки на волю», но ничего более криминального, чем рассылка по тысяча четыреста восьмидесяти двум адресам своих интимных фото, не обнаружил. Видимо, капрал бил наугад по большим площадям в надежде, что хоть кто-то да откликнется…

Я сам вышел через чёрный ход. Там тоже сидели в засаде тёртые журналисты, но всего двое, с ними я справился без труда. Пусть потом подают в суд, если будет желание, но, как правило, представители прессы сами знали, где у них рыльце в пушку, и о претензиях в плане членовредительства заявлений не подавали. Надеюсь, и сейчас не подадут, тем более что машину «скорой помощи» я пообещал им вызвать.

До морга придётся добираться пешком, не хватало мне ещё, чтобы все таксисты обсуждали, куда и зачем я поехал? В последнее время развелось столько любопытствующих, что скоро их придётся просто отстреливать. И ведь в принципе, если подать в правительство правильно составленный запрос на право отстрела журналистов, — нам вряд ли откажут. Уж кто-кто, а наши судьи постоянно подвергаются нападкам прессы, так что сами охотно возьмутся за ружьё…

С этими неконституционными мыслями я и спешил в морг, но понял, что переоценил свои силы. А ещё вернее, новые ботинки, купленные вчера по случаю на распродаже. Я точно набью кучу мозолей, поэтому, чтобы не терять времени, тормознул частную машину.

— Куда, офицер?

— В морг.

— Решили покончить самоубийством? — дежурно пошутил молодой кучерявый бес, судя по баклажанно обрисованному носу, явно арабских кровей. Я так же дежурно улыбнулся ему, откинув полу плаща и демонстрируя служебные наручники. Парень оценил и оставшуюся часть пути вёз меня молча.

Серые двери морга встретили, как всегда, гостеприимно. Тощий сатир в чёрном халате отдыхал на скамейке в коридоре, полируя носовым платком расширяющуюся лысину и не выпуская из зубов вечно дымящийся окурок.

— Злобный день, месье Шабли!

— Злобный, злобный, сержант Брадзинский. Вы не поверите, как я рад вас видеть.

— Не поверю, — подтвердил я, поскольку точно знал, что этот циник полицию вообще в грош не ставит, а приятельствует лишь с Жераром, да и то на почве одноимённой любви к креплёной алкогольной продукции.

— И правильно, сержант.

Главный патологоанатом, ехидно щурясь, пригласил меня в свой кабинет. От пробирки чистого спирта я, разумеется, отказался, от крепкого чая, заваренного в пустом черепе горгульи, — тоже. А вот от чашечки кофе с веточкой полыни и щепоткой пепла из крематория уже не смог. Так, как его готовят в морге, вы не попробуете уже нигде!

— Что привело вас на этот раз?

— Месье Шабли, я…

— Можно просто «док», — снисходительно позволил он.

Я кивнул:

— Хорошо, док. Итак, вы наверняка в курсе, что у нашего комиссара могут быть серьёзные проблемы после вашего звонка.

— Ну, Брадзинский, вы же должны понимать, что я лишь исполняю свой гражданский долг! — Старый сатир многозначительно оттопырил нагрудный карман халата и холодно подмигнул мне.

— Разумеется, и вы, несомненно, правы, — делая вид, что не понимаю его намёков, поклонился я. — Комиссар Базиликус также настаивает на исключительно официальном расследовании фактов, приведших к смерти мадам Каролины. Вы не могли бы вкратце рассказать мне, отчего всё-таки она умерла?

— Перенасыщение крови аллицином, — равнодушно буркнул сатир, поняв, что взятку слупить никак не получится.

— И что это значит?

— Ну, в простонародье — отравление чесноком.

— Понятно. — Невольно поёжившись, я сделал пометку в блокноте. — Но каким образом чеснок попал в тело несчастной? Мой шеф категорически отрицает все контакты с усопшей за последние десять лет.

— Не знаю, не знаю… Быть может, вас это несколько шокирует, но мы, врачи, профессионалы без комплексов. Вы хотите знать, каким образом аллицин проник в кровь жертвы?

— Да, естественно.

— А вот и нет, как раз таки противоестественно! — неожиданно повысил голос месье Шабли. — Старуха получила убойный заряд чеснока через задний проход! Подобное зверство не встречалось в нашей стране даже во времена дикого средневековья, когда медицина была бессильна отличить обычный лунатизм от одержимости святым духом! Представляете, сколько невинных чертей и чертовок было сожжено на кострах в те мрачные годы?

— Но… — так и не понял я, пытаясь отогнать от себя жуткое видение летящей головки чеснока, которой выстрелили пожилой даме прямо в… — Ничего не понимаю. Как чеснок мог попасть в этот… в проход?! Это же противоестественно!

— Так именно об этом я вам и говорю! — хлопнул по столу сатир, и все колбочки с пробирками согласно звякнули ему в тон. — Это было изощрённое, таинственное и непонятное убийство!

— А этот, её лечащий врач?

— Племянник? Не помню его имени, но неважно. Да, он действительно учится в медицинском колледже, но, сколько мне известно, она позволяла ему лишь делать себе уколы. Если бы аллицин попал в кровь через шприц, то я первым бы указал полиции на виновника смерти мадам Каролины! А так, увы, ищите не знаю где…