«Кто меня за язык тянул? – запоздало каялась она. – Говорят же, молчание – золото!»

– Ты что, онемела?

В его тоне звучали нетерпение и угроза. Глория вздрогнула и поспешно залепетала:

– Не помню… ничего не помню… показалось. Вы сами… глядите… разве тут чего разберешь? Расплылось всё…

– Ты не в суде показания даешь, мы просто беседуем… по-дружески.

Секретарша покрылась красными пятнами.

– Я ничего не зна-а-аю, – заплакала она.

«Не беда, – подумал Борисов. – Глория напряжется, сосредоточится и вспомнит все, что желает и не желает. Необходимость – великая вещь. По необходимости можно горы свернуть».

– Кто на фотографии? – спросил он, указывая на экран монитора, повернутый к секретарше.

– Не… не знаю, – пуще прежнего взвыла она. – Мне на секунду показалось, что… что…

– Успокойся. – Борисов подал ей стакан с водой. – На, выпей… да не трясись ты. Что тебе показалось?

– Ну… эта фигура, поворот головы… напомнили мне… одного человека…

– Какого человека? Где ты его видела?

– Давно… в клубе «Гвалес»…

Смутная мысль шевельнулась в уме Борисова. Клуб «Гвалес»… что-то знакомое…

– Юрий Тимофеевич тогда в качестве поощрения преподнес мне билет на ночное шоу тридцать первого октября! Помните? Многие наши ходили, только в «Лунную долину», а в «Гвалес» было всего два билета.

Картина постепенно прояснялась. Конечно же! Два года назад руководство компании решило наградить сотрудников билетами в престижные ночные клубы. «Гвалес» заломил такую цену, что бухгалтерия отдала предпочтение «Лунной долине». Один билет в дорогущий «Гвалес» достался Глории, как личный презент шефа, а второй… кому же?

«Да мне его и дали! – осенило Борисова. – Жена тогда уехала в санаторий пить минеральную воду… Ельцов это знал и предложил развеять скуку в ночном клубе. Хвалил «Гвалес», сунул мне билет, но я так и не пошел никуда. Завалился спать. Неужели два года прошло? Эх, и летит времечко!»

Николай Семенович не выносил подобных развлечений: просидеть ночь в ресторане или в клубе было для него пыткой. Танцевать он не умел, громкая музыка его раздражала…

«Выходит, в «Гвалес» отправилась только Глория», – сообразил он и спросил, указывая на изображение:

– Ты с ним знакома?

– Ну… так… постольку-поскольку… там же была костюмированная вечеринка, все переодетые, в масках. Я нарядилась Летучей мышью. О-о! – простонала секретарша, прижимая к глазам платочек. – В «Гвалесе» я впервые встретилась и познакомилась с Вадимом, он начал за мной ухаживать…

– Он был в костюме Отелло? – улыбнулся, подбадривая ее, Борисов.

Но молодая женщина не оценила юмора.

– Нет, чернокнижника… это он сам сказал.

– Ага! Пособник дьявола, значит…

Глория в тонкости не вдавалась, для нее слово чернокнижник имело иной смысл: человек, имеющий дело с черными книгами. А что за «черные книги», она не задумывалась.

– Там все вырядились колдунами, вампирами и разной нечистью… Если бы не Вадим, я бы ушла – честно признаться, мне было не по себе.

– А этот? – Борисов снова вернул ее к экрану монитора. – Тоже за тобой ухаживал?

– Вадим подвел его ко мне и представил, потом мы перекинулись парой слов… выпили по коктейлю «Кровавая Мери», посидели… он прочитал какие-то жуткие стихи, про ворона… у меня мурашки бегали по коже, пока он оставался за нашим столиком.

– Как Вадим тебе его представил?

– Вороном – по костюму. Потому он и стихи такие читал!

Углубившись в воспоминания двухгодичной давности, Глория перестала плакать, разводы от краски вокруг глаз делали ее похожей на привидение, какими их иногда показывают в фильмах ужасов.

– На той вечеринке все так представлялись, по костюмам, – сказала она, полагая, что Борисов ей не верит. – Я назвалась Летучей мышью, Вадим – Чернокнижником, а тот человек – Вороном. Он был в черной хламиде до пят, расшитой перьями, и в птичьей маске с огромным клювом.

– Ты видела его лицо?

– Да… случайно. Но мельком. Я ходила в дамскую комнату и по дороге заметила его. Он снял маску и говорил с кем-то по телефону. Его профиль, особая посадка головы врезались в память. Здесь, на фото, он тоже в чем-то темном и так же наклонил голову… – Глория исподлобья посмотрела на Борисова. – Но я не могу ручаться! Прошло два года и… я не уверена…

– У тебя отличная память. Юрий Тимофеевич утверждает, что, однажды увидев клиента, ты безошибочно узнаешь его. Это весьма ценное качество для секретаря.

Щеки Глории порозовели от похвалы.

– Твой Вадим знал этого человека или встретил его на вечеринке?

– С тех пор муж не упоминал ни о той ночи в «Гвалесе», ни о Вороне. Да и я забыла. А тут глядь на экран – что-то знакомое.

– Хорошо, – кивнул Борисов. – Иди работай. О нашем разговоре – никому. И умойся, вся краска растеклась.

Секретарша ойкнула и чуть ли не бегом кинулась к себе приводить в порядок лицо.

Борисов же уставился на увеличенный фрагмент снимка. Он бы ни за что не узнал человека, стоящего вполоборота, по таким размытым чертам, тем более по фигуре. Глория действительно имеет уникальную способность, если только она не ошиблась. А такой гарантии нет.

Чем дольше и пристальней он всматривался в изображение, тем сильнее сомневался. Ему уже самому стало казаться, что он где-то видел подобную форму головы, эту линию лба… нос…

– Чертовщина! – прошептал Борисов и полез в базу данных, искать место работы Вадима Мельника. – Так, где подвизается наш Отелло? Ага, вот он, голубчик. Фирма «Веритас», недвижимость в городе и области.

Через час Николай Семенович уже поднимался по лестнице в один из офисов «Веритаса», где надеялся застать господина Мельника, преуспевающего маклера и ревнивого супруга прелестной Глории. Заправлял делами фирмы некто Калмыков, которому Борисов предварительно позвонил и получил разрешение на беседу с его сотрудником.

– Мельник? Что он натворил? – удивился господин Калмыков. – У вас какие-то претензии?

– Хочу побеседовать с ним в частном порядке. Даете добро? Могу я сослаться на вас, если он откажется разговаривать?

– Это касается нашей работы?

– Никоим образом! – заверил Николай Семенович. – Дело сугубо личное.

Авторитет Ельцова и «Юстины» сыграл свою роль: Калмыков связался с маклером и дал соответствующее распоряжение.

Вадим не сумел скрыть бешенства, когда Борисов уселся в кресло для клиентов в его кабинете и представился.

– Так вот вы кто? Опять стращать будете? Плевать я на вас хотел! Отношения с женой – мое личное дело.