Устройство, соединённое с рулём, с помощью которого Бермята управлял талисманами, частично пострадало, и свет Васильевич пытался добраться до места его крепления. Ему мешала ржавая гайка со слизанными гранями, которую не брал ни один ключ.

– Будь хорошей девочкой… очень тебя прошу… не зажимайся! Открутись немного! – уговаривал её Бермята. Гайка немного подумала и позволила прокрутить себя на два оборота. Потом опять застряла. Бермята задумчиво почесал нос, оставив на нём след от смазки.

– Я поставил перед тобой нечёткую задачу! Гайка, очень тебя прошу: теперь открутись много! – поправился он и опять стал возиться с рейками и верёвочками.

Что-то не ладилось. Настроение у Бермяты портилось всё больше и больше. Гайка отказывалась уговариваться. То и дело он ударял по магшине кулаком и сердито кричал:

– Ах ты галофит витальный! Мембрана луковичная! Магшины чужие увечить?! Шарахнуть бы тебя негодяйца из четырёхсотпятидесятимиллиметрового орудия, чтоб из тебя весь метоксихлордиэтиламинометилбутиламиноакридин повыветрился!

Холодный ветер дул вдоль берега. Он был не порывистый, а ровный и постоянный. Казалось, мороз-воевода сделал выдох – ты всё ждёшь, пока он закончится, а он не заканчивается. Чайки ложились на ветер и замирали, не делая ни единого взмаха крыльями. Лишь покачивались, как поплавки на волнах. Поначалу Еве это казалось чудом, но потом она заметила, что чайки лежат на воздухе не совсем ровно, а подвисают чуть вниз, как бы в постоянном падении. Одна сила тянула их к земле – другая поднимала к облакам. И умные птицы умело играли этими силами.

Ева и Настасья спешно утеплялись. Пуховики, капюшоны – молнию застегнуть, воротники поднять, капюшон накинуть. Потом занялись Юстиком. Бедняга до того продрог, что непрерывно подпрыгивал, причём, поскольку талантом чаек не обладал, ветер сразу его сносил.

– Можно я подожгу шины? Говорят, так можно согреться! – жалобно попросил он.

– Идея сильно ниже средней, – холодно заметила Настасья. – За сжигание шин ты огребёшь сразу от двоих! От меня – за страшную токсичную вонь, а от Бермяты – за покушение на его драгоценный трактор!

Спасая практиканта, она отыскала в багажнике плед, прорезала в нём дыру и нахлобучила это одеяние на магента Веселина:

– Неплохо получилось! Просто коренной житель пампасов!

Бермята наконец справился с гайкой, закончил ремонтировать рейки с лесками, струнами и верёвочками, управляющими полётными талисманами, осмотрел их и кивнул:

– Я готов! Не скажу, что к труду, но к обороне точно.

– Планы не поменялись? – с надеждой спросил Юстик.

– Ни в коем случае! – замотала головой Настасья. – Мы с Бермятой летим к чудо-острову. Вы с Евой охраняете наконечник гарпуна, осматриваетесь, изучаете местность… Ну и наблюдаете, чтобы стожар в последний момент не повис у нас на выхлопной трубе. Бермята, ты магшину проверил?

– Стожара в ней нет, – уверенно доложил Бермята.

– Точно?

– Точно. Этот чехлик корневой слинял.

– Отлично. А то этот тип вполне способен оставить прощальную записку, спереть куртку, а потом взять и остаться… А вы будьте осторожны! Мы понятия не имеем, где сейчас Пламмель, Белава и Грун!

Услышав про Пламмеля, Юстик достал табельный искромёт и проверил уровень заряда.

– Два процента! – сказал он жалобно. – И подзарядить негде!

– Подзаряди зеленью.

– Просто зеленью не получится. Нужен преобразователь магии…

– Эх, ничего не умеешь! Давай сюда! – сказал Бермята, забирая у него искромёт.

Это был компактный искромёт, с ручкой похожей на прозрачную газовую зажигалку. Дуло у него состояло из пяти или шести колец, закреплённых на штырьке. Где-то на самом дне зажигалки что-то слабо плескало зелёным.

– Ты очень сильный! – сказал Бермята искромёту. – Только не жалей себя! Полюби боль, полюби момент преодоления! Это такой кайф! В бой!

– В бой! – в полном восторге воскликнул магент Веселин, подпрыгнул – и его тотчас сдуло ветром. Он не учёл, что теперь, когда на нём был плед, парусность его возросла.

На Еву агитационная речь Бермяты сильного впечатления не произвела, однако зелёная плёнка на дне прозрачной рукоятки вскипела и начала стремительно разрастаться.

– Сто процентов! Он перегревается! – запаниковал Юстик. – Сейчас взорвётся!..

– Минуту… Искромёт! Ты лентяй и бездельник! Однако когда захочешь – тогда можешь! – торопливо крикнул Бермята. Кипение в ручке остановилось, и заряд искромёта разом упал до девяноста процентов.

– Старый школьный метод. Учителя так успокаивают матерей и одновременно накручивают отцов, – сказал Бермята и вручил искромёт Юстику.

Магент Веселин лихо прокрутил оружие на пальце, уронил его и едва не прострелил себе бедро.

– Поставь на предохранитель! – посоветовал Бермята. – Главный травматизм охранников супермаркетов – от неумеренной игры в шпионов!

Юноша надулся. Сравнение с охранником супермаркета его не вдохновило.

– Может, и мне чем-нибудь вооружиться? – спросила Ева.

Бермята подумал, попросил Еву протянуть руку и защёлкнул на её запястье широкий металлический браслет. Браслет был простой, без украшений и состоял из отдельных стальных пластин, скреплённых кожаным шнурком.

– Три боевых положения и одно нейтральное! – объяснил свет Васильевич, кивая на пластины.

На первой пластине было оттиснуто «Все норм!», на второй – «Евочка не в духе», на третьей – «Евочка гневаться изволят» и на последний – «Ну всё! Я предупреждала!».

– Откуда он знает, как меня зовут?

– Приспособился под нового владельца. Запомни: нажимать ни на что не надо. Браслет всегда готов к бою и реагирует на твоё эмоциональное состояние… Ну, мы полетели!

«Ровер» поднялся в небо и улетел, кренимый резким ветром. Вслед ему устремились любопытные чайки.

⁂

Ближе к Звёздному каменистый берег превращался в ровную сероватую равнину, похожую на шерстяной бок лежащей собаки. Вдоль воды тянулись ангары. Между ними лепились домики-хатки – крошечные, аккуратные, с сохранившейся местами белой штукатуркой. Вдали от берега, где позволяли глубины, на якорях стоял миноносец. Он казался неподвижным, но море вокруг него шевелилось и бурлило, отчего возникало ощущение, что корабль сидит на мели.

Магент Веселин прыгал в своём пледике и ругал стожара, щеголяющего сейчас в его пуховике. Внезапно он перестал выплёвывать сердитые слова и уставился на рукав Евы. Из рукава высунулась полосатая мордочка. Кото-шмель деловито огляделся, быстро прогрел крылья и взлетел. Его сразу же отбросило ветром. Котошмель, не растерявшись, развернулся против ветра, снизился и полетел вдоль земли, почти касаясь камней. Изредка он садился на камни, проползал немного и опять взлетал.