Она вернулась. Нашла работу. Сняла скромную, но уютную квартиру. И, что совсем уж невероятно, встретила другого мужчину. Доброго, любящего, который хотел ее, и только ее. Общаясь с ней, он забывал обо всех прочих женщинах. Полина надеялась, что и потом тоже.

И теперь у Габриеля вдруг появляется желание поговорить. Не по телефону, а при встрече.

Полина любила Габриеля и в то же время боялась его. Он был скрытен и умел исчезать даже во время ее беременности, когда они жили вместе. В его жизни всегда существовала некая запретная зона, куда он не допускал Полину. Она это знала и принимала. Но окончательно смириться с таким положением вещей не могла. Отстраненность Габриеля напоминала дождевую тучу, способную в любой момент промочить тебя до нитки.

Мысленно возвращаясь к их последней встрече в Торонто, Полина все больше укреплялась в мысли, что Габриель никогда ее не любил. Раньше она считала его неспособным на любовь. Но услышав, как он говорит о Джулианне, она поняла, что ошибалась. Оказалось, Габриель способен любить и быть верным. Вот только его любовь и верность достались не ей, а другой.

Стоило Полине это принять, как к ее постоянным спутницам – тоске и душевной боли – добавилась свобода. Поначалу робкая, но становящаяся все смелее. Полина уже не была рабыней, пытавшейся завоевать внимание господина. Она перестала откладывать свои мечты о будущем на потом, жертвуя ими ради постоянной досягаемости для Габриеля.

И сегодня, переступая порог кафе «Карибу», она впервые за долгие годы чувствовала себя сильной. Конечно, встреча с Габриелем ударит по ней. Но она уже добилась впечатляющих успехов в других сферах своей жизни. Что мешает ей добиться успеха и здесь?

Габриель сидел в дальнем углу кафе, заняв столик на двоих. Его длинные пальцы сжимали кофейную чашку. Он был в пиджаке и рубашке, но без галстука. Полина отметила, что брюки у него чистые и отглаженные, а волосы – аккуратно причесанные. Ее удивили очки. Прежде Габриель надевал их, лишь когда читал.

Увидев Полину, он встал.

– Ты позволишь угостить тебя кофе? – спросил он, сдержанно улыбнувшись.

– С удовольствием.

Полина тоже улыбнулась, хотя и довольно неуклюже. Прежде Габриель всегда приветствовал ее поцелуем. Сегодня он сохранял вежливую дистанцию.

– Ты до сих пор предпочитаешь кофе с обезжиренным молоком и заменителем сахара?

– Совершенно верно.

Габриель пошел к стойке. Полина села. Ожидая, пока бармен выполнит его заказ, Габриель почесывал подбородок. От него не ускользнуло, что Полина изменилась. Она по-прежнему двигалась походкой балерины, не горбилась и умела управлять движениями рук. Изменилась ее внешность.

Свои длинные светлые волосы она стянула в конский хвост. Никакой косметики на лице. Полина выглядела свежее, моложе и… заметно жестче, чем в их последнюю встречу.

Ее одежда тоже изменилась. Она всегда хорошо одевалась, предпочитая эксклюзивную одежду и обувь. Но сегодня на ней была голубая кофта с длинным рукавом: просторная, без вычурности. Темные джинсы, босоножки. Габриель уже забыл, когда она так одевалась. Интересно, что бы это значило?

Он принес кофе, поставил перед Полиной, снова сел. Пальцы опять сомкнулись вокруг чашки. Габриель смотрел на черную жидкость, пытаясь выстроить начало разговора.

– У тебя усталый вид, – с искренней заботой произнесла Полина.

Габриель избегал ее взгляда. Он отвернулся к окну, хотя в этой части Миннеаполиса смотреть было не на что. Он действительно не знал, с чего начать их разговор.

– Когда-то мы были с тобой друзьями, – сказала Полина, отхлебывая кофе.

За широкими окнами кафе проносились машины.

– Мне кажется, тебе нужен дружеский совет.

Габриель повернулся к ней. Его глаза за стеклами очков в черной оправе были совсем синими.

– Я приехал попросить у тебя прощения.

У Полины округлились глаза. Боясь расплескать кофе, она торопливо опустила чашку на стол:

– Что?

Габриель шумно сглотнул:

– Я всегда относился к тебе не так, как относятся к друзьям, не говоря уже о любимых женщинах. Я был язвительным и эгоистичным. – Он привалился к спинке стула и снова повернул голову к окну. – Я не жду, что ты меня простишь. Но мне хотелось увидеть тебя и сказать, что я сожалею о своем поведении.

Полина безуспешно пыталась оторвать взгляд от его крепко сжатых губ и не могла. Ее буквально трясло от удивления.

Габриель разглядывал поток машин и ждал. Ждал, когда она произнесет хоть слово. Полина молчала. Наконец он решился посмотреть ей в глаза. Глаза были очумелыми. Благовоспитанная Полина сидела с открытым ртом. Почувствовав его взгляд, она закрыла рот.

– Габриель, мы знакомы столько лет, но до сих пор ты никогда не сожалел о своем поведении. Почему вдруг ты заговорил об этом теперь?

Он молча опустил глаза вровень с ее глазами. Лицо его оставалось неподвижным, если не считать подрагивающей жилки на подбородке.

– Это из-за нее, да? – подсказала Полина.

Габриель продолжал молчать. Ему было трудно сидеть рядом с Полиной. Еще труднее – сказать ей, как много значит для него Джулианна, как сильно эта юная женщина изменила его и как он боится, что Джулианна его не простит.

Упрек Полины он принял без возражений. В своем нынешнем состоянии Габриель жаждал осуждения и наказания, поскольку прекрасно осознавал, насколько грешен.

Полина следила за его реакцией, за постоянно меняющимся выражением лица. Чувствовалось, Габриелю очень плохо. Она очень давно не видела его в состоянии такого душевного раздрая.

– Как видишь, я вернулась домой, – тихо продолжала Полина. – Записалась на программу психологической помощи. Хожу на встречи и даже на индивидуальные сеансы. – Она подалась вперед. – Но ты ведь об этом знаешь. Я посылала отчеты секретарше Карсона.

– Да, знаю.

– Она изменила тебя.

– Что?

– Она изменила тебя. Она тебя… приручила.

– Дело не в ней.

– Нет, Габриель, в ней. Сколько мы с тобой знакомы? Сколько мы с тобой были близки? И ты ни разу не попросил у меня прощения ни за что. Даже за…

– Я должен был бы это сделать, – быстро перебил ее Габриель. – Я пытался исправить положение деньгами. Заботой о тебе.

Последние слова заставили его вздрогнуть. Он хорошо, очень хорошо знал типаж мужчин, которые стремятся подобным образом скрыть свою сексуальную неразборчивость.

Полина снова вспомнила о кофе, сделав несколько глотков.

– Да, ты должен был бы это сделать. Но я была дурой и довольствовалась тем, что имела. Я жила в замкнутом круге, не представляя, как оттуда выйти. Честно сказать, и не очень стремилась выходить. Однако вышла. И Бог мне свидетель: больше я туда не вернусь. – Она поджала губы, словно удерживая себя от дальнейших слов. Потом неожиданно заговорила опять: – Все эти годы я боялась, что родители не пустят меня на порог. Захлопнут дверь перед моим носом. Подъехав к их дому, я на всякий случай попросила таксиста обождать, пока я звоню в дверь. – Она уткнулась глазами в стол. – Но мне не понадобилось даже звонить. Пока я в своих сапогах на каблучищах топала по снегу, дверь открылась. Из дома вышла моя мать. Прямо в шлепанцах… – Полина замолчала, боясь расплакаться. Ее глаза уже были полны слез. – Представляешь, Габриель, мать побежала мне навстречу. Подбежав ко мне, она меня обняла. Мы пошли к дому, и я вдруг поняла, что еще много лет назад могла вернуться домой. И меня ждала бы такая же встреча.