ну бачка, скажет он, принимаясь за чашку, налитую всклен, будем толковать о разна разности. Плохо стало нашему брату; торговать совсем нельзя, уж сколько очинно лавок понаделали. Плохо, князь, отвечаете выему, а то дело плутовать нельзя стало. Зачем плутовать, скромно отвечает татарин; сохрани Аллах, плутовать!… велено по Божию жить и пойдет и разговорится с вами до тех пор, пока самовар весь не выпьет.

Хозяйка вошла к нам в комнату и стала из стоявшего у стены шкафа поднос и чашки и поставила их на стол. Принесли самовар; татарин отпер сундук и вынул из него фунт чаю, несмотря на то, что татары все страстные охотники до чаю, они не умеют его заворачивать. Оттого даже хороший чай у татар нередко теряет свой аромат и пахнет юфтью, то еще каким-нибудь рядом с ним лежащим товаром, который он принес вместе откуда-нибудь с ярмарки. Незнакомец пил всегда чай, называемый «Черная бровь» – этот, говорил он, лучше настаивается, а надо заметить, что татары вообще предпочитают крепкий чай, и который, если его налить в стакан, будет казаться совсем темным, как кофе, при этом они пьют его всегда из чашки. У татарина в доме редко когда-нибудь найдется стакан, а чашка всегда расписные, и которые в этой пестроте проглядывается и восточный вкус татарина. В самом халат у него пестрый, ермолка на нем пестрая, на коврах везде видны размаренные липовые цветы, вот и чашки у него разделаны желтенькими цветами. В блюдца татарин налил чай, мы разговорились с ним о его хозяйстве. Хозяйство у меня идет, слава Богу, хорошо, сказал он, допивая с блюдца чай. Практически дома не живем, уезжаем тоже на ярмарку в Ирбитскую, временем бываем и на Нижегородскую ездим тоже. А кто же занимается хозяйством во время отлучки, спросил я его. Сыновья дома остаются; мы шесть работников держим – оно известно, свой глаз нужен. Чем же торгуешь больше? Мы торгуем, отвечает татарин, торгуем и пухом, и перьями, когда щетиной тоже торгуем, тархановедским товаром торг ведем. Татары хорошо говорят по-русски, даже чисто.

Вечером татарин отвел меня на другое крыло флигеля и принялся угощать меня оладьями до того жирными, что есть их можно привыкнувши к подобного рода кушаньям, где масло составляет не самую существенную приправу. Блюда приготовлены были несколько особым образом: они состояли каждый из мелких тестяных кружочков, соединенных вместе. Знакомец мой ел их, макая в растопленный мед и как надо было заметить, это кушанье ему очень нравилось. Утром рано разбудил меня зазывающий крик, раздававшейся по спящей деревне. Смотрю, татары начали вставать, а один из них уже молился. В этот день была пятница, и крик этот призывал правоверных на молитву. Хозяин тоже ушел в переднюю комнату и был там полчаса. Часов в девять я выехал из деревни»[262].

Экспонаты из домашнего музея Р. Х. Алюшева

В предметы обихода пензенских татар входит вся домашняя утварь, и в архивных документах часто упоминаются, что у татарской знати имелась фабричная дорогая оловянная посуда, кружки, стопы, воронки, четвертины большие и малые, стаканы, блюда белые средней руки, тарелки белые (фарфоровые), шандалы зеленой меди, кумганы медные луженые, братины медные луженые, сковородки медные луженые, противни черные медные, котлы медные большие и малые, перепускной винный котел, медный с горшочком и с трубой, кубы медные с трубами весу 4 пуда. Оконные заготовки слюдяные и стеклянные, фонари слюдяные, железом окованные. Скляницы в шкатулках, деревянные братины, десятки ложек, топоры, косы, серпы, сошники с полицей железные, седла с войлоками, замки разные, дорогие персидские ковры.

Домашняя утварь в древности изготовлялась преимущественно из дерева и глины. В конце XIX в. с развитием товарно-денежных отношений стала появляться в деревнях металлические изделия и различного рода приспособления. Часто можно было увидеть на столах у татарской знати роскошные самовары, чудесные чайные приборы, стеклянную и фарфоровую посуду. Но у подавляющего бедного слоя населения посуда состояла из деревянных и глиняных чашек, ложек, солонок, половников.

КУМГАН, узкогорлый сосуд, кувшин для воды с носиком, ручкой и крышкой, применялся у татар в основном для умывания и мытья рук, а также подмывания (тахирята). Изготавливались из глины или из металла (латуни, серебра). Металлический кумган украшался чеканкой, гравировкой, чернью, насечкой, керамические – рельефными узорами или росписью.

Зерно мололи на механических мельницах (милче), и муку хранили в деревянных ларях, которые стояли в сенях или клетях. Для крупы использовали крупорушки различных конструкций, часто оборудованных на мелких речушках. В каждом хозяйстве имелись ручные приспособления (тирмен) для размола небольшого количества зерна для изготовления, например, любимых блинов из грубого помола (белен, коймак).

Для обдирки крупы применялись деревянные ступы (киле), в которых предварительно высушенные зерна толкли двусторонними пестами (кисап). Муку просеивали через решето (илек) вне большие плоские ночевки, для получения сливочного масла употреблялись деревянные, имеющие цилиндрическую форму, маслобойки. Пищи варили в глиняных и чугунных горшках (чуен). Непременными принадлежностями были деревянная лопата (корек) для сажания и подачи хлеба в печь, различные лотки для муки, деревянные скалки для раскатывания теста и др.

С внедрением в татарский быт современных новаций в татарской деревне, – газовой и электрических плит, – отошли на второй план деревянные изделия, чугунки и котелки. Вместе с национальной кухней исчезла и традиционная одежда, замененная фабричными изделиями. От татарской кухни и одежды остались разве что перемяч и кепяч, как, впрочем, не осталось практически ничего и от национальной культуры.

Приложения

«Происхождение этих (новообращенных) христиан известно. В прошлом столетии и начале настоящего существовал закон, в силу которого магометане, принявшие христианство, освобождались от ссылки в Сибирь за преступления. И вот нашлись охотники, которые согласились, чтобы освободиться от ссылки, переменить свою веру. Но они нисколько не желали исполнить христианского вероучения. Они в душе оставались теми же магометанами, как и до крещения. Они не хотели даже наружно следоваться христианам. Они также брили свою голову, носили тюбетейку, ели кобылятину, ходили в мечеть. Их отношение к православной церкви ограничивалось тем, что они крестили детей своих, венчались в церкви, отпевались. Больше этих случаев они никогда не появлялись в церкви. С самого начала обращения своего в христианскую веру, они поставлены были в неблагоприятные условия. Они оставлены были среди магометан вдали от церкви, от постоянного влияния священника. Напротив, они всегда видели перед собой мечеть, муллу, односельчан татар, постоянно слышали призывы муллы в мечеть. Как им не