— Идем отсюда.

Она не удивилась бы, если бы у выхода их поджидала толпа вампиров. Но нет. Люди возвращались кто на работу, кто домой, втянув под дождем головы в плечи.

— Ну и как прошло? — спросила Нора.

— Он ублюдок. Настоящий ублюдок.

— Так, по-твоему, он купился?

Эф не мог смотреть ей в глаза.

— Да, — ответил он. — Купился.

Он был начеку — оглядывал улицы, нет ли где вампиров.

— Куда мы идем? — спросила Нора.

— Не останавливайся.

На другой стороне Тридцать шестой улицы он сбавил скорость, нырнул под маркизу закрытого магазина, сквозь дождь оглядел крыши домов.

Там, по другую сторону улицы, с края одного здания на край другого перепрыгивал «щупальце». Вел их.

— Они следят за нами, — сказал Эф. — Идем.

Они пошли дальше, пытаясь затеряться в толпе.

— Придется ждать полуденного просвета — солнце их разгонит.

Эф и Нора вернулись в пустой университетский кампус вскоре после начала полуденного просвета, в полной уверенности, что за ними не следят. Эф подумал, что мистер Квинлан находится под землей и изучает «Люмен». Он направился туда, и тут их перехватил Гус, точнее, перехватил Нору, когда Эф все еще был рядом.

— Нашли лекарство? — спросил он.

Нора показала пакет с добычей.

— Тут Хоакин, — сказал Гус.

Нора остановилась как вкопанная, решив, что дело связано с вампирами.

— Что случилось?

— Нужно, чтобы вы его посмотрели. Неважно с ним.

Они прошли за Гусом в аудиторию, где на столе сидел Хоакин. Брючина была закатана выше колена, которое сильно распухло и выпячивалось в двух местах. Хоакин страдал от боли. Гус встал по другую сторону стола в ожидании ответа.

— Давно так? — спросила Нора.

— Не знаю. Уже какое-то время, — ответил Хоакин, скривив вспотевшее лицо.

— Я сейчас потрогаю здесь.

Хоакин напрягся. Нора прощупала распухшие места, увидела небольшую неровную ранку под коленной чашечкой; края ранки пожелтели, покрылись коркой.

— Когда появился порез?

— Не знаю, — ответил Хоакин. — Вроде я ударился, когда мы были в лагере. А заметил уже много позже.

— Ты иногда охотишься в одиночку, — включился Эф. — Никогда не попадал в больницы или приюты?

— Мм… может быть. Да, точно, был в больнице Святого Луки.

Эф посмотрел на Нору — их молчание свидетельствовало о серьезности инфекции.

— Пенициллин? — предложила Нора.

— Может быть. Пойдем-ка подумаем. — Эф обратился к Хоакину: — Полежи немного. Мы скоро вернемся.

— Постойте, док. Судя по вашему тону, случай тяжелый.

— Это явно инфекция, — пояснил Эф. — В больнице сделать операцию — пара пустяков. Беда только в том, что больниц больше нет. От заразившихся просто избавляются. Так что нам нужно обсудить, как с этим быть.

Хоакин неуверенно кивнул и лег на спину на столе. Гус без слов последовал за Норой и Эфом в коридор.

Глядя в основном на Нору, Гус спросил:

— Без базара?

— Это бактерия, — кивнула Нора. — Она устойчива ко многим препаратам. Порезался он, может быть, и в лагере, но бактерию подцепил в каком-то медицинском заведении. Бактерия долгое время может жить на инструментах, на поверхностях. Опасная и жизнестойкая.

— И что вам нужно? — спросил Гус.

— Нам нужно то, чего сейчас не достанешь. Мы и его искали — ванкомицин.

На ванкомицин был большой спрос в первые дни Божьей кары. Озадаченные медицинские эксперты, профессионалы, которые понимали, что нельзя разжигать панику, приходили на телевидение и рекомендовали это «средство последней надежды» как возможное лекарство против все еще неопознанного штамма, распространяющегося по стране с немыслимой скоростью.

— Но даже если нам удастся добыть ванкомицин, — сказала Нора, — ему потребуется пройти усиленный курс антибиотиков и других средств, чтобы избавиться от этой инфекции. Это не укус вампира, но с точки зрения шансов на выживание ситуация ничуть не лучше.

— Даже если ввести какие-то внутривенные, ему от этого будет мало пользы — только отсрочит неизбежное.

Гус посмотрел на Эфа так, словно собирался его ударить:

— Должен быть другой выход. Вы, ребята, все же какие-никакие доктора…

— В медицинском плане мы на полпути в Средневековье. Производство лекарств прекратилось, и все болезни, которые считались побежденными, вернулись и забирают нас раньше времени. Может, нам удастся найти что-нибудь, чтобы облегчить ему…

Она посмотрела на Эфа. Гус тоже посмотрел на него. Эфу теперь было все равно, он вытащил свой полотняный мешочек (в который засунул викодин), расстегнул молнию и извлек оттуда полиэтиленовую упаковку с таблетками. Десятками пилюль и капсул разных форм, расцветок и размеров. Он выбрал две таблетки гидрокодона малой дозировки, несколько штук перкодана и четыре гидроморфона по два миллиграмма.

— Пусть начнет с этого, — сказал он, показывая на гидрокодон.

Гидроморфон нужно оставить на конец. Он отдал пакет с его содержимым Норе.

— Возьми все. Я завязал.

Гус посмотрел на таблетки в ладони:

— Это не вылечит его?

— Нет, — ответила Нора. — Только облегчит боль.

— А как насчет этого… ампутации? Отрезать ему ногу. Я бы сам мог это сделать.

— Дело не в колене, Гус. — Нора прикоснулась к его руке. — Мне очень жаль. При нынешних обстоятельствах мы мало что можем сделать.

Гус ошарашенно смотрел на таблетки в своей ладони, словно там лежали отломанные части Хоакина.

Вошел Фет, плащ на плечах намок от дождя. Он остановился, пораженный странной сценой: Эф, Гус и Нора стоят вместе в явном эмоциональном потрясении.

— Он здесь, — сказал Фет. — Крим вернулся. В гараже.

Гус сжал таблетки в кулаке:

— Иди сам. Разберись с этим говнюком. Я подойду попозже.

Он вернулся к Хоакину, погладил его потный лоб, помог ему проглотить медикаменты. Гус понимал, что прощается с последним близким человеком в мире. С последним человеком, которого по-настоящему любит. Его брат, его мать, его лучшие compas[25]— все покинули его. Никого больше не осталось.

* * *

Когда они вышли, Фет посмотрел на Нору:

— Все в порядке? Вас долго не было.