Везде стоял запах холодного, сырого камня, болотной травы и прогорклого жира. В огромном очаге у дальней стены полыхала жарким огнем, должно быть, половина древесного ствола. У очага стояло каменное кресло, покрытое подушками и шкурами. Под ногами сидевшего в нем мужчины виднелся массивный камень; приглядевшись, Лайлокен увидел на его поверхности вырезанный отпечаток человеческой ноги.

Ага, улыбнулся он про себя: Беннинг, успевший в молодости побывать на руинах крепости Дунадд, подготовил его к тому, что он увидел под ногами у короля Далриады. Камень Судьбы, как ты его называл. Король тем временем смотрел на них с нескрываемым любопытством — и неудивительно, учитывая их намокший вид и поспешавших за ними, задыхающихся под тяжелой поклажей моряков.

Риона Дамгнейт отвесила королю почтительный, хотя и не слишком низкий поклон и начала говорить. Лайлокен собрался с духом, чтобы произнести слово в слово послание Морганы. Король Даллан мак Далриада слушал внимательно, не перебивая. Внимание Медройта блуждало между королем и девушкой, стоявшей чуть поодаль от трона. В том, что это дочь Даллана мак Далриады, сомнений не возникало, ибо сходство было потрясающим — как и ее внешность.

На вид лет шестнадцати, она странным образом сочетала в себе ауру невинности и глаза, выдающие стальную волю. Она была стройна, прелестна, и волосы ее ниспадали каскадом каштановых кудрей, подхваченные такой же украшенной драгоценностями сеткой, как у Рионы Дамгнейт; впрочем, несколько выбившихся из-под сетки прядей доходили ей почти до колен. Глаза ее сияли как луч солнца в озерной воде. Совершенно зачарованный этим зрелищем Медройт не мог отвести от нее взгляда, и даже Лайлокен ощущал на себе волшебное притяжение ее красоты.

Тем временем король ответил что-то, и Риона повернулась к Лайлокену с Медройтом.

— Король Даллан мак Далриада согласен выслушать послание, что принесли вы от Морганы, королевы Гэлуиддела и Айнис-Меноу.

На этом с формальностями было покончено, и Лайлокен принялся оглашать послание Морганы.

— От королевы Морганы братскому королю Далриады, — начал он, почти не обращая внимания на то, как округлились глаза Рионы при столь необычном вступлении. — Я шлю предложения союза, взаимно выгодной торговли, взаимной защиты от общих врагов, а также брачного союза между наследницей Далриады и наследника Гэлуиддела, моего племянника Медройта, сына Маргуазы, принцессы Гэлуиддельской, ныне покойной. Гэлуиддел находится в моей законной власти, так что я вправе править им или отдать его любому наследнику по моему выбору. У меня двое сыновей от короля Лота Льюддока Гододдинского, которые унаследуют Гододдин и Айнис-Меноу. Медройту, к которому я отношусь скорее как к сыну, чем племяннику, я отдам в правление Гэлуиддел, если мое предложение о союзе будет благосклонно принято обоими нашими советами и послужит на благо обоих королевств, как я надеюсь.

— Таковы обычаи у бриттов? Отдавать королевства кому хочется? — спросила Риона, не дав Лайлокену договорить. Вопрос, если подумать, был вполне уместен, но он терпеть не мог, когда его выступление перебивали, сбивая его с ритма. В общем-то менестрель он был неплохой, с несомненным комическим талантом, но, конечно, не того уровня, что ирландская друидесса Риона Дамгнейт или величайший из британских друидов Эмрис Мёрддин. Переговорами такого уровня он ни разу еще не занимался и надеялся только, что колени его дрожат не слишком уж заметно.

Он прокашлялся и с такой надеждой посмотрел на флягу вина на столе, что девушка за троном шепнула что-то слуге. Вино было немедленно налито и поднесено им на резном деревянном подносе — не самое лучшее вино в обычных глиняных чашках, но и оно замечательно помогло промочить горло и согреть продрогшие внутренности.

— Верно, это принято у нас, ибо помогает хранить мир в семьях, устраняя распри между сыновьями, племянниками да и теми дочерьми, что желают стать правящими, воинственными королевами — такими, как Моргана, королева Гэлуиддела и Айнис-Меноу.

— Ты не назвал ее королевой Гододдина, однако ее сыновья будут править там? — снова спросила Риона и замолчала в ожидании ответа. Медройт раскрыл было рот, чтобы ответить, но осекся, покраснел и покосился на Лайлокена, назначенного вести переговоры. Тот кивнул, позволяя юноше продолжить, ибо в конечном счете от того, как выкажет себя Медройт в этой зале, зависел успех или неудача предлагаемого альянса. Найди королевская дочь его непривлекательным, найди ее отец его тупой деревенщиной, достойным править разве что толпой невоспитанных собутыльников, — и никакие самые правильные слова Лайлокена не смогли бы исправить ситуации. Так что, решил он, чем скорее Даллан поймет, за кого может выдать свою дочь, тем лучше.

Похоже, Медройт хотя бы отчасти уловил эту мысль Лайлокена, потому что кивнул и помолчал пару секунд, собираясь с мыслями.

— С вашего позволения, могу я, Медройт, племянник Морганы, королевы Гэлуиддела и Айнис-Меноу, ответить на этот вопрос?

Голос у паренька почти не дрогнул. Это было проделано вполне галантно, что не укрылось от внимания дочери Даллана мак Далриада — та улыбнулась и ужасно мило покраснела, от чего Медройт прямо-таки расцвел. Он поклонился ее отцу, потом ей и принялся объяснять.

— Моя тетя — правящая королева двух британских земель. Остров Айнис-Меноу она унаследовала от отца, Горлуаза, а Гэлуиддел — от матери. Ее сестра Маргуаза была моей матерью. Когда она умерла, тетя Моргана вырастила меня как родного, дала надлежащее образование, так что меня не отстранили от королевских дел нашей семьи. Моргана вышла замуж за короля Гододдина и родила ему двух славных сыновей, моих двоюродных братьев Гуалкмая и Валгабедиуса. Однако Гуалкмаю всего шесть лет, а Валгабедиус и того младше.

Это очень существенно, ибо отец их, Лот Льюддок, король Гододдина, убит меньше двух недель назад в бою с пиктскими налетчиками на северной границе с Фортрией. Гуалкмай и Валгабедиус слишком юны, чтобы править королевствами, которые они наследуют. Совет старейшин Гододдина провозгласил королем Анцелотиса, брата Лота Льюддока, — до тех пор, пока Гуалкмай не достигнет совершеннолетия и не вступит в права наследования. Совет предлагал трон Моргане — как вдове законного короля и матери его наследников, — однако у нее слишком много обязанностей перед Айнис-Меноу и Гэлуидделом, а времена нынче ненадежные. Посему она передала наследство своего сына в надежные руки, а сама обратила внимание на границы своих королевств на западном побережье Британии.

Риона кивнула.

— Когда далриаданские ирландцы высаживались на остров в Гэлуидделе, им приходилось тотчас же уходить на север. — Она сокрушенно улыбнулась, признавая ту высокую цену, которую ирландским воинам пришлось заплатить на этой части британской земли. — Мне говорили, ирландские торговцы, плавающие между родной Эйре и Далриадой, не чураются пиратства. А уж варвары-пикты представляют собой угрозу нам всем.

Медройт поклонился.

— Вы очень точно оцениваете ситуацию.

Даже слишком хорошо, подумал Лайлокен, заметив подозрительный огонек в ее глазах, и поспешил вернуть разговор в русло официального предложения Морганы.